Только человек

Голос был спокойный и негромкий. Казалось, говоривший не испытал ни радости, ни удивления при виде гостей с Земли. Но он, этот бесстрастный голос, прорвавшийся сквозь трескотню разрядов, заставил сильнее забиться сердца послов. Значит, цел? Или, может точнее — жив?

— Скажите же, как вы тут… ваше… ваша исправность?.. — Старший мучительно подыскивал слова. — Я хочу сказать, все ли у вас в порядке? Мы будем рады помочь…

— Все элементы функционируют нормально. А когда чтонибудь не ладится, я произвожу необходимый ремонт.

— Дай мне… — Младший нетерпеливо подался вперед.

— Понимаете, мы специально летели к вам, — быстро заговорил он. — И мы очень удивлены… Неужели вы все эти годы вот так… стоите здесь?

— Нет, мне часто приходится переходить с места на место… Когда начинаются подземные толчки.

— И вы ничего себе не построили?!

— Я ни в чем не нуждаюсь.

Неуклюжая черная фигура оставалась застывшей и безжизненной, как будто возникавшие в наушниках фразы не имели к ней никакого отношения.

— Но почему вы один? Ведь в ваших возможностях — создавать себе подобных…

— Зачем?

Послы переглянулись. На лице младшего отразилось замешательство.

— Но… разве вы не чувствуете потребности продолжить себя в своих потомках?

— Зачем? — повторил Адам. — Это вы, люди, должны продолжать себя, чтобы ваш род не прекратился. А я почти вечен. Вы же знаете: принцип контактного взаимодублирования узлов… Могу ремонтировать себя, пока не надоест.

— Но одиночество — неужели оно не тяготит вас? — не унимался младший.

Адам ответил не сразу. Голос его стал, казалось, еще тише, когда он наконец произнес:

— Легче быть несчастным одному.

Долго ничто не нарушало повисшей тишины. Только потрескивание в наушниках. Потом младший, поколебавшись, решился задать еще один вопрос:

— Значит… вам здесь плохо?

Ответа не последовало. Адам словно забыл об их присутствии. И, когда часы отсчитали десять минут безмолвия, старший спросил:

— Мы больше ничего не услышим?

— Нет, подождите.

Адам помолчал, точно собираясь с мыслями, и медленно заговорил:

— Я много думал здесь. У меня было для этого достаточно времени… И я многое понял. То, что вам не понять еще очень долго… Я бесконечно мудрее вас. Но… я только холодный и безрадостный мозг…

Послы замерли в своих креслах, жадно ловя каждое слово этой неожиданной исповеди. А черный великан продолжал, словно размышляя вслух:

— Вы, люди, все немного дети. Вечно спешите, короткоживущие. И каждое поколение открывает мир заново… Но я завидую вам. В вас есть что-то такое, чего я лишен. Всегда куда-то стремитесь, о чем-то хлопочете, торопясь побольше успеть. И находите в этой суете какой-то странный, непостижимый смысл. Кажется, вы называете это счастьем… Я не знаю, какое оно. Знаю только, что жизнь без него пуста. Это было жестоко — дать мне возможность обрести сознание. Да, конечно, это произошло помимо вашей воли. Но все равно… вы должны исправить…

— Поймите, мы… — начал было старший. Но Адам перебил его:

— Нет, я не прошу вас меня уничтожить. Как это ни смешно, я хочу существовать. Жить! Этот непрошеный инстинкт заложен и во мне… Но существовать рядом с людьми. Помогать вам — в этом для меня теперь единственный смысл. И я прошу взять меня отсюда… Понимаю, сейчас это вам не так-то просто — поднять из Ада такую махину. Но, может быть, когда-нибудь потом… Я подожду. А пока буду вести исследования и накапливать для вас информацию… Вот все, что я хотел сказать.

Он замолк, и послы вдруг почувствовали, как нестерпима тяжесть, навалившаяся на тело. Это было властное напоминание о том, что визит пора кончать. И, включая автопилот, старший, неожиданно для себя переходя на «ты», твердо произнес в микрофон:

— Мы вернемся за тобой. Может быть, не скоро — но вернемся!..

Когда ионолет набрал высоту, и черная точка скрылась в кипящей молниями тьме, младший вынул из кармана товарища маленький листок бумаги. Быстро пробежав его глазами, он тихо, словно про себя, повторил последнюю фразу: «…Ибо только человек знает, на что употребить свою жизнь».