Том 2. От конца правления Ярослава I до конца правления Мстислава Торопецкого, 1054-1228 гг.

В том же 1046 году Всеволод сам предпринимал поход к Перемышлю на Ростиславичей, и поход этот не мог быть без связи с предшествовавшими событиями. Но с Ростиславичами, как видно из последующих событий, трудно было воевать: поход кончился ничем, потому что Ростиславичи остались по-прежнему в своей волости. Так кончились пока смуты на Волыни; но, кроме этих смут и борьбы на востоке с Святославичами, шла еще борьба со Всеславом полоцким. По принятии Всеволодом старшинства Всеслав обжег Смоленск, т. е. пожег посады около крепости или города; Мономах из Чернигова погнался за ним наспех о двух конях (т. е. дружина взяла с собою по паре коней для перемены); но чародея Всеслава трудно было настигнуть: Мономах не застал его под Смоленском и пошел по его следам в Полоцкую волость, повоевал и пожег землю. Потом в другой раз пошел Мономах с черниговцами и половцами к Минску, нечаянно напал на город и не оставил у него ни челядина, ни скотины, по его собственному выражению, В 1093 году умер последний из Ярославичей, Всеволод, 64 лет. Летописец говорит, что этот князь был измлада боголюбив, любил правду, был милостив к нищим, чтил епископов и священников, но особенно любил монахов, давал им все потребное; был также воздержан и за то любим отцом своим. Летописец прибавляет, что в Киеве Всеволоду было гораздо больше хлопот, чем в Переяславле; хлопотал он все с племянниками, которые просили волостей: один просил той, другой этой, он все их мирил и раздавал волости. К этим заботам присоединились болезни, старость, и стал он любить молодых, советоваться с ними, а молодые старались отдалять его от прежней, старой дружины; до людей перестала доходить княжая правда, тиуны начала грабить, брать несправедливо пени при суде; а Всеволод ничего этого не знал в своих болезнях. Нам нет нужды разуметь здесь под молодыми именно молодых летами; трудно предположить, что Всеволод на старости лет покинул своих ровесников и окружил себя юношами; если обратить внимание на последующие явления, то можем легче объяснить смысл слов летописца: под молодыми людьми разумеются у него люди новые; новая дружина, приведенная из Переяславля и Чернигова противополагается дружине первой: князья, перемещаясь из одной волости в другую, с младшего стола на старший, приводили с собою свою дружину, которую, разумеется, предпочитали дружине, найденной в новом княжестве, оставшейся после прежнего князя; отсюда проистекала невыгода, во-первых, для народа, потому что пришельцы не соблюдали выгод чуждой для них области и старались наживаться на счет граждан; во-вторых, для старых бояр, которых пришельцы отстраняли от важных должностей, от княжеского расположения, заезжали их, по местническому позднейшему выражению. Каково было грабительство тиунов княжеских при Всеволоде, свидетельствуют слова лучших киевлян, что земля их оскудела от рати и от продаж. Так сошло с поприща первое поколение Ярославичей; при первом уже из них начались усобицы вследствие изгнания осиротелых племянников; при первом уже из них был нарушен порядок преемства, и это нарушение увеличило число изгоев и, следовательно, усилило усобицы, жертвою которых пало три князя; переходы князей из волости в волость вследствие родовых счетов показали уже народу всю невыгоду такого порядка вещей, особенно в княжение Всеволода, когда новые дружинники разорили Киевскую землю, земля разорялась также ратью, набеги степных варваров не прекращались, и в челе половцев народ видел русских князей, приходивших искать волостей в Русской земле, которую безнаказанно пустошили их союзники; начались те времена, когда по земле сеялись и росли усобицы, и в княжих крамолах сокращался век людской, когда в Русской земле редко слышались крики земледельцев, но часто каркали вороны, деля себе трупы, часто говорили свою речь галки, собираясь лететь на добычу.