В Архиве А. М. Горького хранится машинопись рассказа «Вероника», представляющая, очевидно, первую его редакцию. Сохранились также: машинопись части рассказа, правленная автором, под заглавием «Песнь природы» (Гос. библиотека им. В. И. Ленина) и черновой автограф (ИРЛИ), наиболее приближающийся к печатному тексту.
Текст собр. соч. изд. «Знание» (т. V, 1908) является перепечаткой журнального.
В первой редакции рассказа большое место занимали взаимоотношения супругов, описание внешности мужа героини, его мыслей и чувств. Во второй редакции на первое место выдвинуты переживания героини, связанные с ожиданием ребенка. Главное место в произведении заняла тема рождения человека, радости жизни, гимн природе, создавшей человека — творца новой жизни.
Давая оценку рассказам, напечатанным под заглавием «Тени земли», рецензент «Русской мысли» писал, что они «представляют собою как бы стихотворения в прозе, написанные хорошим языком, не без поэтичности» (1903, № 5).
Посмертные публикации (в собр. соч.) «Художника», «Гения» и «Вероники» повторяют журнальный текст; по-видимому, он является последней прижизненной публикацией.
В настоящем томе рассказы печатаются по тексту журнала.
На практике*
Впервые — в «Журнале для всех», 1903, № 10.
Рассказ написан на автобиографической основе, — в нем автор повествует о своей работе на железной дороге в Бессарабии в 1876 году в качестве студента-практиканта.
Предварительный набросок рассказа фигурирует в ранней редакции «Студентов»; готовя текст повести для издания 1898 года, Гарин снял этот эпизод и переработал его в самостоятельное произведение.
В свою очередь образы и мотивы этого рассказа в новой уже концепции позднее вошли в ткань повествования «Инженеров».
Рассказ «На практике» был отмечен критиком В. Кранихфельдом как «задушевно и тепло» написанное произведение, показывающее не только каторжность труда машинистов, но и тягу простого человека из рабочей среды к книге, к знанию («Образование», 1903, № 11).
В 1904 году рассказ вышел отдельным изданием в серии «Библиотека для всех», № 1 (это издание представляет собой перепечатку журнального текста).
В ИРЛИ хранится неполный черновой автограф этого произведения с пропусками и в этой уцелевшей части текста. Кончается он недописанной фразой: «Ни свистков, ни стука щелкавшихся друг о друга вагонов, стука по» (стр. 579); продолжение автографа не сохранилось.
Сопоставление автографа и журнального текста показывает, что, вероятно, имелся еще машинописный экземпляр рукописи (это заставляет предполагать сделанная Гариным пометка на рукописи: «Черновик напечата» (окончание неразборчиво), правленный автором при подготовке текста для журнальной публикации; возможно также, что текст правился в корректуре. При правке стилистически улучшены фразы, произведена замена ряда слов, сделаны вставки и сокращения.
При сопоставлении автографа и журнального текста с текстом собр. соч. изд. «Знание» (т. V, 1908) выявляются случаи, когда текст «Знания» не совпадает с журнальным и не возвращается к автографу, а представляет собой новый вариант — следовательно, существовала еще одна прижизненная публикация этого рассказа, с которой и перепечатало текст «Знание». Возможно также, что был второй экземпляр машинописи с черновой рукописи, подвергнутый авторской правке, так как в тексте «Знания» в написании ряда слов и фраз наблюдается возврат к автографу, минуя журнальный текст, где эти слова и фразы уже исправлены. Так, например, бывшее в автографе слово «старичина» в журнале исправлено на «старина»; в «Знании» — снова «старичина» и т. д.
В публикации «Знания» после фразы: «ревматизм развивается от резкого перехода от жара котла к стуже снаружи» (стр. 587) идет текст (о частой гибели и увечьях поездной прислуги), отсутствующий в журнале, от слов: «И никуда не годный работник выбрасывается» (стр. 587), кончая: «читаем мы об этом в газетах» (стр. 588).
Журнальный текст кончается эпизодом встречи рассказчика, уже ставшего инженером, с машинистом Григорьевым, уволенным с работы. В тексте же «Знания» после фразы «А теперь я жалел и завидовал счастливцу кузнецу» (стр. 590), которой кончается журнальный текст, следует новая, восьмая, глава, повествующая о забастовке железнодорожных рабочих и придающая всему произведению особую социальную остроту. Возможно, что эпизод со стачкой и текст об увечьях на железных дорогах были и в автографе, но не вошли в журнальный текст (и в перепечатку его) по цензурным условиям — установить это не представляется возможным.