Том 4. С бластером против всех

— Вам не следует идти, вы слишком много значите для всех людей, — услышала Люсинда свой голос.

— Это не самоубийство, у меня в запасе есть несколько трюков. — Голос Карлсена внезапно изменился. — Говоришь, Филипп выживет?

— Не сомневаюсь.

Глаза Карлсена прикрылись, а губы медленно и беззвучно двигались. Затем он взглянул на Люсинду и схватил бумагу и стило с панели офицера обороны.

— Передай это Филиппу, — написав, сказал он. — Он отпустит тебя и капитана на свободу, если я попрошу об этом. Вы не угрожаете его власти. Не настолько, как я…

6

Сидя на посту офицера обороны, Люсинда следила, как хрустальная сфера катера Карлсена оказалась снаружи, вблизи от курьерского корабля и на некотором расстоянии от спасательной шлюпки.

— Эй, на курьере, — услышала его Люсинда. — Можете ли вы записать мою передачу? Сумеете сфотографировать мою сетчатку на экране?

И катер метнулся в сторону на максимальной скорости, а удар оружия берсеркера пришелся в то место, где он только что находился. Карлсен был прав. Берсеркер не стал терять времени на шлюпку, а устремился за катером.

— Огонь по курьерскому кораблю! — выкрикнула команду Люсинда. — Уничтожить его!

Сноп ракет покинул «Нирвану» и устремился к курьеру, но цель начала стремительно двигаться. Возможно, залп не достиг своего назначения потому, что курьерский корабль был уже в бахроме окружения гипермассы, в искривленном пространстве.

Катер Карлсена не был поврежден, но и уйти не мог. Это была полупрозрачная точка, исчезнувшая с экрана в разрывах от орудий берсеркера, точка, канувшая в круговерти возле гипермассы.

— В погоню! — отдала приказ Люсинда и на мгновение увидела звезды, окрасившиеся в голубой цвет. Но автопилот «Нирваны» тут же отменил приказ, обосновывая свое решение тем, что движение в указанном направлении будет фатальным для всего живого на борту.

Катер был теперь в искаженном пространстве, захваченный гравитацией, которая делала любые двигатели бесполезными. А корабль-берсеркер опрометчиво бросился за Карлсеном, ни о чем другом не беспокоясь.

Два пятнышка покраснели, потом стали еще краснее, едва заметные на фоне громадного опадающего облака пыли и красноватой дымки, похожей на ту, что образуется на горизонте при заходе солнца. Затем красное смещение поля гравитации гипермассы перевело их свет в невидимую часть спектра, и для вселенной они пропали.

Вскоре после того, как роботы перенесли людей со спасательной шлюпки на борт «Нирваны», Хольт нашел Люсинду в Большом Зале, вглядывающуюся в смотровое окно.

— Он спас вас, — сказала она, — хотя прежде никогда вас не видел.

— Знаю, — сказал после паузы Хольт. — Я говорил с лордом Ногара. Не знаю почему, но вы свободны, и меня не ждет наказание за проникновение чертова берсеркера на борт. Несмотря на то, что Ногара, похоже, ненавидит нас обоих…

1965

Пол Андерсон ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИЗМЕНА

© Перевод В. Баканова, 1989

Через три часа за мной придут. Распахнется дверь. Двое в парадной форме встанут в проходе с оружием наизготовку. Не знаю, будут ли их лица выражать отвращение и ненависть или болезненную жалость, но уверен, что они будут трогательно юными, эти лица, как у всех нынешних рядовых. Затем между ними пройдет Эрик Халворсен и встанет по стойке смирно. Я тоже. «Эдвард Брекинридж», — произнесет он и продолжит дальше как положено. Совсем недавно он звал меня Эд. Мы однокашники; в последний отпуск мы провели вместе такой вечер, что сейчас о нем уже наверняка ходят легенды. (То было в Порт-Желании, а на следующий день мы махнули к морю, красному на той планете, и кувыркались в прибое, и блаженствовали на песке под палящим солнцем.) Не знаю, что я увижу в его глазах. Любопытно: поведение ближайшего друга может быть непредсказуемо. Но так как он был хорошим офицером, следует предполагать, что он честно выполнит свой долг.

Я тоже. Нет смысла нарушать ритуал. Пожалуй, мне не стоит отказываться и от священника. Я сам добавляю штрихи к портрету Люцифера — сейчас, когда крушение нашего мира сопровождается взрывом религиозности. Услышат ли мои дети в школе: «Он был не только предателем, но и грязным безбожником»?.. Все равно. Позвольте мне хоть сохранить достоинство и оставаться самим собой.

Я пройду по коридору между застывшими телами и еще более застывшими лицами людей, которыми командовал; пробьют дробь барабаны.

Люк внутреннего отсека уже будет широко распахнут. Я шагну в камеру, люк закроется. Тогда, на миг, я останусь один. И постараюсь удержать память об Элис и детях, но, боюсь, мой пот будет пахнуть слишком резко.

В подобных случаях воздух из камеры не откачивают. Это было бы жестоко. Они просто нажимают кнопку аварийного открывания. (Нет, не «они». Кто-то один. Но кто? Не хочу знать.) Внезапно мой гроб заполняется тьмой и звездами. Земной воздух выталкивает меня. Я вылетаю.

Ничего больше для меня не существует.