Трактир «Разбитые надежды»

Посреди лагеря красовался шатер. Однажды из него вышел тот самый Пучеглазый, спокойно, без малейших эмоций, обвел взглядом расшумевшихся подчиненных. Руки не поднял, не произнес ни звука, а те вдруг стихли, как-то подобрались, точно на задних лапах присели. Бурого видно не было. «Наверное, в шатре», — предположил Леха. Впрочем, никаких других укрытий в лагере не наблюдалось. Волкоглавые без всяких возражений обходились каменистой землей вместо тюфяка и низким клочковато-серым небом в качестве одеяла. Кое-где горели костры, вокруг них сидели наиболее крупные экземпляры, дожидаясь, когда будет готово помешиваемое в котлах непонятной природы варево.

Лешага и Марат поднялись на пригорок. Драконоборец оглянулся. Как он и предполагал, отсюда поселение виднелось, словно на ладони. Лишь за ближней насыпью оставалась небольшая мертвая зона. «Это хорошо, — удовлетворенно подумал Леха, вспоминая наставления Старого Бирюка. — Заставь противника верить, что он видит и знает все, тогда то, чего он не видит и о чем не знает, уничтожит его».

— А зачем мы сюда пришли? — опять не выдержал Марат.

— Ямы копать умеешь?

— Конечно, — юноша удивленно распахнул глаза. — Нам знаешь, сколько копать приходилось?!

— Не знаю, — без суеты осматривая вершину холма, бросил страж.

— Мы там еще, у большой переправы, каждый день копали, много всякого находили. А здесь что мы ищем? И эта штуковина тут зачем? — вопросы сыпались из него быстрее, чем градины с неба.

— Вон, дерево вывернутое видишь?

— А то! Большущий же ствол, как не увидеть?!

— Рядом с ним и копай, — приказал ученик Старого Бирюка.

— А ты? — с надеждой спросил Марат. Он горел желанием немедленно совершить что-нибудь героическое.

— Вызвался помогать, бери лопату, — разглядывая горизонт, буркнул Леха.

— Но я же хочу понять! Ты сам подумай: вот победим мы завтра прорв, получишь ты свой автомат и пойдешь куда-нибудь, например, в Шаолинь. А кто селение защищать будет? — не унимался юнец.

— Не мое дело.

— Ясно, не твое. Мое. Вот, пока ты здесь, я и учусь.

— Когда же ты учишься, если столько болтаешь?

— Да я же слова лишнего не сказал!

— На вот, — Лешага тяжело вздохнул, снял с пояса длинный кушак, размотал его, встряхнул получившуюся кишку, превращая ее в объемистый мешок, и протянул болтливому дракониду. — Землю сюда насыпай. А я пока займусь гнилым пеньком.

— На что он тебе?

— Зачем спрашиваешь? Смотри и не забудь про лопату, яма должна быть мне по плечи.

— Ого! — возмутился Марат.

Но Лешага уже не слушал, он отправился к торчавшему из земли растрескавшемуся пню и стал аккуратно снимать с него покрытую мхом кору.

«Выкорчевывать его не стоит, — размышлял он. — Корни во все стороны, если вывернуть, сильно заметно будет, а вот если все лишнее убрать, да присыпать сухой листвой и ветками, можно соорудить хороший наблюдательный пункт для противника. Ствол дерева его аккурат прикрывает от автоматных пуль, и видно отсюда будет получше. Остается только рядом с этой точкой соорудить фальшивый пень, а в нужный момент объяснить прорвам, чем видимость отличается от реальности. Но все же надо как-то подсказать Пучеглазому, что лучший наблюдательный пункт — здесь. Как бы это сделать?»

Он поглядел на чешуйчатого, ожесточенно, точно землеройка, углубляющегося в каменистый грунт.

— Марат, ты бегаешь хорошо?

— Да! — гордо заявил юнец. — Я же драконьего роду, мы все стремительные.

— Ну да, я помню. И летать умеете, — тут же ухмыльнулся воин.

— Вот увидишь, я еще полечу!

— Увижу — значит, увижу, — согласился Леха. — А пока ты что есть сил побежишь в селение.

— Надо что-то передать?

— Надо. Пусть снаружи перед насыпью копают ямы.

— Такие?

— Мельче. Чтоб нога проваливалась, эдак, по колено. Уяснил? А в дно ямы пусть забивают острые колышки. И чтоб перед тем, как забивать, дерьмом их хорошенько вымазали. Так вернее будет. Я вернусь, покажу, как волчьи ямы ладить и упрятывать, чтобы глазам не видно было.

— Так, может, тогда я сперва здесь докопаю, а потом в селение…

— Беги, — нахмурился Лешага. — И так беги, как будто за тобой гонится орава голодных прорв.

Юноша нехотя вылез из ямы.

— Ну, я же тебе помогаю…

— Помогаешь. Теперь дуй отсюда быстро. А то… — он замахнулся пятерней, припоминая своего учителя, — сейчас точно полетишь.

Марат не заставил себя упрашивать и со всех ног бросился к оборонительной насыпи.

«Нет, так не пойдет, — глядя, как сверкают пятки чешуйчатого, подумал Лешага. — Слишком медленно. — Он еще раз оглядел селение и округу с импровизированного наблюдательного пункта. — Надо показать этим зверолюдам, что за ними отсюда следили и подавали сигналы в поселок, дальше уже сами додумаются. Но если мальчишка побежит отсюда, прорвы его точно догонят. Волкоглавые бегают куда как быстрее».

Леха вдруг поймал себя на том, что его по какой-то неведомой причине беспокоит судьба Марата. Вот же, какая ерунда получается! Ведь по сути, это же хорошо, что поймают, эти допрашивать не станут, они, поди, и говорить толком не умеют. А так — что может быть лучшим доказательством наличия сигнальщика, чем пойманный сигнальщик?