Трактир «Разбитые надежды»

Уж они с Михой тужились-тужились отвалить валун — куда там! Так четверо суток в темноте и просидели. Но только вскоре после ухода наставника ученики заметили, что мрак в пещере вовсе не такой непроглядный, как сперва казалось. А к исходу четвертого дня, когда Бирюк вернулся, они и вовсе видели во мраке, точно днем. Воспоминание придало сил. Задача, пусть и нелегкая, больше не казалась невыполнимой, страха и жалости к себе как не бывало. Он скосил глаза на Миху.

— Наперегонки?

Вершина Гряды была длинной, шагов пятьсот, и узкой. В самом широком месте можно проскочить в два прыжка. Ветер носился вспугнутой птицей, свистя, пробирая холодом до костей, заставлял по ночам стучать зубами, трястись, будто в лихорадке. Днем к этому прибавлялась новая, куда более мерзкая напасть: большущие черные клювастые твари, то и дело норовившие атаковать незваных гостей. В первые минуты, увидев людей, они переполошились, но затем, сообразив, что бескрылые чужаки еще и безоружны, стали с клекотом носиться вокруг, растопырив когтистые лапы, высматривая удобную цель и выжидая, когда можно будет рухнуть камнем на затылок нелепо прыгающей и размахивающей руками добыче.

— Так мы их не отгоним, — опускаясь на камень, процедил Леха. — Надо что-то придумать.

— Что?! — раскрутив над головой снятую рубаху, крикнул Миха, едва не запнулся о лежащий на земле вещмешок, отскочил и вновь замахал, закричал, отгоняя крючконосых птиц, жаждущих крови.

— А вот что, — Леха рывком выдернул нож, плохонький, не мужской, — заточенная железная полоса в кожаной оплетке, но уж какой есть, лиха беда начало. Всякий свободный человек должен иметь при себе нож, как без него? Выхватил и в два быстрых движения отрезал лямки от вещмешка. Сплел из завязки небольшую корзинку, связал воедино, положил в получившуюся пращу камень — спасибо тебе, Старый Бирюк, подумал о том, что юнцам было невдомек — раскрутил неказистое оружие, отпустил один из концов.

«Фьють!» — черная птица с перебитым крылом, гневно заорав, рухнула вниз.

— Ага! Вот так-то лучше! Давай, Миха! Я их пока от места отважу, и ты не плошай!

Побратим начал быстро развязывать мешок.

— Братко, у меня тут горючий камень.

* * *

Вереница телег, возов, груженых мулов теснилась у переправы. Люди, все до одного, глядели на спускающихся с холма проводников. Лешага окинул взглядом охрану. После выхода с торжища, по вечерам, едва составив возы в круг, он пытался обучить это плохо вооруженное сборище действовать вместе, подобно сжатым в кулак пальцам. Такая жесткая школа добавила ему почтения, но все так же собранное с бору по сосенке мужичье всякий раз терялось, услышав команды, суетилось, мешая друг другу. Из всей охраны лишь человек шесть, прошедших некогда службу в Бунках, могли считаться боеспособными, остальные же… Караванщик, как всегда, поскупился, нанял олухов из дальних селений, до которых совсем недавно добрались поисковые отряды Северного Центра.

— Слушать меня! — жестко объявил Леха, с тоской озирая воинство. — Мы идем первыми. Повозки через мост движутся по одной. Следующая заезжает только после того, как предыдущая окажется на том берегу. — Он ткнул пальцем в сторону холмов. — Мулы следуют с дистанцией в десять шагов. Охранение, — он перевел взгляд на ждущую команд толпу, — на противоположном берегу двигайтесь по распадку между холмами. Меж вами шесть полных шагов, друг друга из виду не теряйте, в случае атаки прикрывайте. Смотреть в оба, холмы опасны, возможна засада. Вы, тремя двойками, — Лешага повернулся к стоящим чуть поодаль бывшим солдатам, — вместе с господином караванщиком остаетесь у моста в резерве. В случае необходимости, ударите во фланг атакующим. Стрелять одиночными, только на поражение. Всем слушать команды, рты не разевать, действовать быстро и четко, как я учил.

«О чем я говорю?! Кому?! Пустые слова!» — вздохнул он про себя. И лишь кивнул Бурому:

— Вперед.

Переправа тянулась, как время до обеда, а распадок все больше и больше заполнялся людьми, повозками и вьючными животными. Но, словно в насмешку над терзавшими стража мрачными предчувствиями, все было тихо. Подозрительно тихо. Вот уже и последние водоносы перешли по шаткому бревенчатому настилу, лишь сам караванщик и шестеро его охранников остались на том берегу. Сейчас перейдут, и можно двигаться дальше. Вот первый из них ступил на мост, за ним второй. «Такое удобное место для засады, а все тихо, — подумал Лешага. — И ни одного чешуйчатого. Куда ж они подевались? Ох, недоброе место!»

И тут, словно кто-то подслушал его мысли, мост с грохотом вздыбился посередине, разлетаясь в щепы. В тот же миг холмы точно оскалились десятками разверстых пастей — отвалились в сторону растопырившие ветки шипастые кустарники, и огромными червями из-под вывороченных корней полезли… Не чешуйчатые, совсем нет. Странные твари, порождения ужасных снов, отдаленно напоминающие людей, но значительно крупнее, со свирепым оскалом острейших клыков. Низкий скошенный лоб, глазки-щелочки, а зыркают, точно примериваются, как вытянутые по-волчьи челюсти на горле сомкнуть.