Три кварка (из 2012-го в 1982-й)

– Пойдем, – Лена потянула меня за рукав. – Это недолго. Ты просто посмотришь и все.

На этот раз я сопротивляться не стал. Крыша – это все-таки не квартира, для интима она не подходит. Хотя романтично, не скрою. Вид сверху на город и на окрестности – штука довольно занятная. Тем более что этот дом стоит на пригорке, других таких же высоких зданий поблизости не наблюдается, и, значит, посмотреть будет на что. Я ведь и в «прошлой» жизни Долгопрудный с такого ракурса никогда не рассматривал. Не было необходимости.

– Пойдем, – улыбнулся я, соглашаясь-таки на «авантюру».

* * *

Наверх мы поднимались на лифте. Лена хитро поглядывала на меня из-под полуопущенных век, загадочно улыбалась и вообще выглядела очень довольной. Наверняка, «каверзу» какую-нибудь готовила или «масштабную провокацию». Чисто женскую, о которой я бы при всем желании не смог догадаться – логику, используемую представительницами прекрасного пола, ни один мужик не поймет, только мозги набекрень вывернет, но до сути так и не доберется.

Выйдя из лифта, мы повернули за шахту, поднялись еще на полэтажа и остановились на узенькой техплощадке. К люку, что был в потолке, вела почти вертикальная лестница с косоурами из швеллеров и ступеньками из витой арматуры. Наверх Лена полезла первой. То, что она сделала это специально, я понял через пару секунд, когда поднял голову…

«Е-мое! За что мне такие мучения?!»

Юбка у Лены короткая, да к тому же задирается высоко, когда девушка ставит ногу на очередную ступень. Медленно ставит, не торопясь, аккуратненько. Типа, осторожничает, чтобы не оступиться. И чтобы тот, кто внизу, все очень хорошо рассмотрел. И открывающиеся взору точеные ножки, и полупрозрачные кружевные трусики, и то, что ими обтянуто, и… Ей-богу, у меня сейчас точно штаны разорвутся, не выдержат напряжения. А рука, блин, уже нащупывает в кармане упаковку с резиновыми изделиями, которые я столь «предусмотрительно» захватил с собой, собираясь… кх-кхм… всего лишь проводить даму.

С большим трудом унимаю распалившиеся эмоции и тоже лезу наверх. Матерясь сквозь зубы, злясь на себя и почему-то на Лену. «Блин! Ну зачем она так?! Я же нормальный мужик, у меня же щас крыша слетит… прямо под крышей…»

На кровлю мы выбираемся через чердачный этаж. Он невысокий, поэтому идем по нему чуть нагнувшись. В таком положении походка у Лены выглядит еще более вызывающей. Она словно дразнит меня, провоцирует на «неконтролируемое безумство». Я, впрочем, пока держусь, но точно знаю (и знаю, что она это тоже знает), что долго сдерживаться не смогу, с нарезки сорвусь обязательно. Чем это все закончится, одному богу известно. Или черту – тут, скорее всего, рулит именно он. Черт в юбке. Точнее, чертовка. Сводящая с ума и соблазнительная до жути…

* * *

Когда мы очутились на воздухе, я, наконец, понял, что Лена имела в виду, говоря: «Это здорово!»

И город, и прилегающие окрестности были у нас как на ладони. Даже подступившая ночь не являлась помехой. Внизу было уже темно, но здесь, на продуваемой всеми ветрами крыше, сумрак еще не стал хозяином положения. Заходящее солнце просто так сдаваться не собиралось. Небо на западе продолжало алеть. Край горизонта казался светящейся нитью, границей, отделяющей небесно-звездную синь от погружающейся во мрак земли. Вероятно, именно так выглядит наша планета из космоса. Увы, мне это знать не дано, космонавтом я никогда не стану. А если бы даже и стал, все равно не смог бы увидеть подобную красоту вживую – только через корабельный иллюминатор или сглаживающую цвета «маску» скафандра. Понятное дело, это вовсе не то же самое, что парить в высоте, словно птица, или хотя бы стоять на вершине горы, ощущая свое единение с природой и миром.

Земля, кстати, тоже, хоть и была укутана в темноту, уже не представлялась мне пустынной и мертвой. По ленте канала, сверкая огнями на палубе, плыло какое-то судно. В аэропорт Шереметьево заходил на посадку кажущийся игрушечным самолет. Другой почти такой же взлетал. Светились окна домов, маленьких и больших, высоких и низких. И каждый загорающийся или гаснущий огонек говорил об одном – за этими окнами люди. Такие же как и я. Такие же как мы с Леной. Живые. Способные любить и страдать, ругаться и ссориться, готовить ужин, ходить на работу, воспитывать детей, о ком-то заботиться, кого-то жалеть, а кого-то, наоборот, терпеть только в силу привычки или вообще – ненавидеть. Верить или не верить в судьбу и надеяться, что все это неспроста, что живешь ты не просто так, что ты нужен кому-то, что где-то тебя любят и ждут.

Это было и вправду здорово. Я никогда и никому не говорил, что отчаянно люблю высоту. Люблю, когда дух захватывает, когда можно просто смотреть сверху вниз и не думать ни о чем конкретном. Просто стоять, просто смотреть, просто наслаждаться увиденным.

Об этой моей «маленькой слабости» знала, наверное, только Жанна. А теперь, выходит, и Лена каким-то образом догадалась.

– Нравится? – голос девушки был буквально наполнен восторгом. Не меньшим, чем у меня.