Три мушкетера. Том второй

 -- У васъ есть друзья, г. Портосъ, есть! вскричала прокурорша въ какомъ-то порывѣ, который ее вдругъ охватилъ:-- приходите завтра ко мнѣ: вы -- сынъ моей тетки, слѣдовательно мой двоюродный братъ; вы пріѣхали изъ Нуаена, изъ Пикардіи; у васъ нѣсколько процессовъ въ Парижѣ и нѣтъ прокурора. Запомните вы все это?

 -- Какъ нельзя лучше, сударыня.

 -- Приходите къ обѣду.

 -- Очень хорошо.

 -- И ни въ чемъ не уступайте моему мужу, человѣку очень хитрому, несмотря на свой 76 лѣтъ.

 -- 76 лѣтъ, чортъ возьми! Славные годы, проговорилъ Портосъ.

 -- Вы хотите сказать -- большіе годы, г. Портосъ. А потому съ минуты на минуту можно ждать, что мой бѣдный старичокъ оставитъ меня вдовой, продолжала прокурорша, бросивъ многозначительный взглядъ на Портоса.-- Къ счастью, по нашему свадебному контракту, все переходитъ къ тому, кто переживетъ.

 -- Все? переспросилъ Портосъ.

 -- Все.

 -- Я вижу, что вы очень предусмотрительны, милая г-жа Кокенаръ, сказалъ Портосъ, нѣжно сжимая руку прокурорши.

 -- Значитъ, мы помирились, милый Портосъ? произнесла она, жантильничая.

 -- На всю жизнь, отвѣчалъ Портосъ ей въ тонъ.

 -- Теперь, до свиданія, мой измѣнникъ.

 -- До свиданья, моя очаровательница!

 -- До завтра, мой ангелъ.

 -- До завтра, пламя моей жизни!

 

III. Милэди.

 Д'Артаньянъ послѣдовалъ за милэди, не будучи замѣченъ ею: видѣлъ, какъ она сѣла въ карету, и слышалъ, какъ она приказала своему кучеру ѣхать въ Сенъ-Жерменъ.

 Было бы совершенно безполезной попыткой поспѣть пѣшкомъ за каретой, запряженной двумя сильными лошадьми, ѣхавшими рысью. Д'Артаньянъ вернулся въ улицу Феру.

 Въ Сенской улицѣ онъ встрѣтилъ Плянше, остановившагося передъ лавкой пирожника и, казалось, восторгавшагося брюнеткой самаго соблазнительнаго вида.

 Онъ приказалъ ему отправиться въ конюшню де-Тревиля и осѣдлать двухъ лошадей: одну для него, д'Артаньяна, другую для себя, Плянше, и привести ихъ къ Атосу. Де-Тревиль разъ навсегда предоставилъ д'Артаньяну право пользоваться его конюшнями. Плянше отправился въ улицу Голубятни, а д'Артаньянъ -- въ улицу Феру. Атосъ былъ у себя дома и печально допивалъ одну изъ бутылокъ знаменитаго испанскаго вина, которое онъ привезъ съ собой изъ поѣздки въ Пикардію. Онъ сдѣлалъ знакъ Гримо принести стаканъ д'Артаньяну, и Гримо, по обыкновенію, молча исполнивъ приказаніе. Д'Артаньянъ разсказалъ тогда Атосу все, что произошло въ церкви между Портосомъ и прокуроршей и что, вѣроятно, въ настоящую минуту ихъ товарищъ снаряжается.

 -- А я, отвѣтилъ Атосъ, выслушавъ разсказъ,-- я вполнѣ спокоенъ, что не женщины примутъ на себя расходы по моей экипировкѣ.

 -- А между тѣмъ при вашей красотѣ, любезности, знатности, мой любезный Атосъ, не найдется ни принцессы, ни королевы, могущихъ устоять противъ вашихъ любовныхъ чаръ.

 -- Какъ этотъ д'Артаньянъ еще молодъ! замѣтилъ Атосъ, пожимая плечами, и онъ сдѣлалъ Гримо знакъ принести вторую бутылку.

 Въ эту минуту Плянше скромно просунулъ голову въ полуотворенную дверь и доложилъ своему господину, что лошади готовы.

 -- Какія лошади? спросилъ Атосъ.

 -- Лошади, которыхъ мнѣ одолжилъ де-Тревиль для прогулки и на которыхъ мнѣ хочется прокатиться въ Сенъ-Жерменъ....

 -- А что вы собираетесь дѣлать въ Сенъ-Жерменѣ? спросилъ опять Атосъ.

 Тогда д'Артаньянъ разсказалъ ему о своей встрѣчѣ въ церкви и какъ онъ нашелъ женщину, которая вмѣстѣ съ вельможей въ черномъ плащѣ и съ рубцомъ на вискѣ составляла для него вѣчную заботу.

 -- Вы влюблены въ эту особу такъ же, какъ когда-то были влюблены въ г-жу Бонасье, замѣтилъ Атосъ, пожимая презрительно плечами, какь будто бы сожалѣя о человѣческой слабости.

 -- Я! Вовсе нѣтъ! вскричалъ д'Артаньянъ,-- мнѣ только очень любопытно разъяснить таинственность, которой она окружена. Не знаю почему, но мнѣ кажется, что эта женщина, не смотря на то, что ни я ее, ни она меня вовсе не знаемъ, будетъ играть роль въ моей жизни.

 -- Въ самомъ дѣлѣ, вы правы,-- я не знаю женщины, которая стоила бы труда ее отыскивать, разъ она пропала. Г-жа Бонасье пропала, тѣмъ хуже для нея,-- пусть сама отыскивается!

 -- Нѣтъ, Атосъ, нѣтъ; вы ошибаетесь, я люблю мою бѣдную Констанцію болѣе чѣмъ когда нибудь, и если бы только я зналъ, гдѣ она -- будь это хоть на краю свѣта,-- я поѣхалъ бы, чтобы освободить ее изъ рукъ враговъ; но мнѣ неизвѣстно, гдѣ она, и всѣ мои поиски были безполезны. Что-жъ дѣлать, поневолѣ надо развлекаться.

 -- Развлекитесь же съ вашей милэди, мой любезный д'Артаньянъ; если только это васъ можетъ занять -- я желаю вамъ этого отъ всего сердца.

 -- Послушайте, Атосъ, вмѣсто того, чтобы сидѣть здѣсь взаперти, точно подъ арестомъ, сядьте-ка на лошадь и поѣдемте вмѣстѣ въ Сенъ-Жерменъ.

 -- Дорогой мой, я ѣзжу верхомъ, когда у меня есть лошади, а если ихъ нѣтъ -- хожу пѣшкомъ.

 -- Ну, что же! а я, сказалъ д'Артаньянъ,-- подсмѣиваясь надъ мизантропіей Атоса, который обидѣлся бы словами его, будь они сказаны кѣмъ нибудь другимъ,-- а я не такъ гордъ, какъ вы, и ѣзжу на той, какая попадется. И такъ, до свиданья, любезный Атосъ.

 -- До свиданья, сказалъ мушкетеръ, дѣлая Гримо знакъ, чтобъ онъ откупорилъ только что принесенную бутылку.