Тринадцатый двор

Борис, конечно, понимал, что Зинаида Богдановна издевается над ним, как над мальчишкой подшучивает. Но всё это походило на разведку боем.

2

Сразу после поминок Зинаида Богдановна попросила Льва Львовича употребить своё влияние и взять Бориса Бахусова к ним в комиссионный. Ласкин, поговорив с «Седым», устроил его в магазин на освободившееся место продавца-грузчика мебельного отдела.

За очередным обеденным перерывом в комнате отдыха персонала Угарова поведала молодому человеку о своей трудной судьбе, и несостоявшейся карьере эстрадной певицы. Пригласила Бахусова в ресторан-кабаре «Каблучок», где с разрешения хозяйки заведения Нолы Парь она давала свою прощальную гастроль.

— Падчерица разрешила в своём ресторане выступить. Придёшь послушать? — спросила Зинаида Богдановна.

— Что за падчерица?

— Нола Парь. А ты не знал? Когда я замуж за её отца, Николая Сергеевича вышла, ей было одиннадцать, а мне девятнадцать. Мы стали подругами, но ненадолго. Как тогда я пела! За мной женихи табунами ходили. А с Николаем Сергеевичем познакомилась, когда выступала на сцене дворца культуры «Знамя Октября».

— Меня не пустят в «Каблучок». Это элитное заведение, только для избранных, — с грустью в голосе сказал Борис.

— Пустят, и за самый лучший столик посадят. И обслужат по высшему разряду. Только у меня к тебе будет просьба. Я дам деньги, купи цветы. И когда я выступать закончу, как бы плохо ни пела, подари их мне. Договорились?

— Хорошо, — промямлил Бахусов, находясь под впечатлением от услышанной новости.

В голове у него не укладывалось, что Угарова была мачехой Нолы. Ласкин, Парь были для него небожителями, кумирами, людьми, сделавшими себя.

Никакого букета Борис не купил. Деньги взял и спрятал. Просьба Угаровой тотчас вылетела из головы. Но в назначенный день и час он нарядился и подошёл к ресторану. Его встретили очень приветливо, проводили в зал и усадили за столик, стоявший прямо у эстрады.

В ресторан-кабаре «Каблучок» приходила только изысканная публика, высший свет, о котором Борис не мог и мечтать. От нарядных женщин исходил тонкий аромат дорогих духов, веяло властью и богатством. Не только близость с ними, но даже созерцание их было блаженством. В ресторане публике были рады, посетителей ждали столы, похожие на царские. Белые скатерти, кремовые салфетки, блестящие ножи, вилки, прозрачные бокалы, цветы, свечи, — всё говорило о безупречном вкусе хозяйке «этого дома».

Коллектив как на подбор состоял из вежливых предупредительных официантов. С левой рукой за спиной, в костюме, в белой рубашке с бабочкой, в белых перчатках, улыбчивые, они несли на подносах яства. Милые, приятные, но ненавязчивые молодые люди. Услужливые, но не до тошноты. Девушки-официантки были в чёрных юбочках, белых блузках с кремовыми бабочками и кремовых жилетках. Приятные, обаятельные, внимательные к клиентам.

На эстраде всегда кто-то из известных исполнителей пел, играл на музыкальных инструментах. Все они почитали за честь отметиться в «Каблучке» у Нолы.

На столе перед Борисом стояло три бокала, лежало три вилки, три ножа, всё это было для него одного.

Официантка принесла мясо с тонкой поджаристой корочкой сверху, розовое сочное внутри. Откупорила бутылку красного вина, налила его в бокал. Поправила цветы на столе, — срезанные розы с размером стебля семь сантиметров, практически одни головки, зажгла свечу, пожелала приятного аппетита и удалилась.

Мясо просто таяло во рту. «Как они его готовили?». Бахусов был пленён всем, — и обстановкой, и сервировкой, и обслуживанием, и кушаньем. Он знал, что это и есть тот мир, куда он стремился. Он хотел себе такой ужин всегда.

Получалось, что мясо с вином было вроде закуски, так как уже через пять минут ему принесли «шипучего», икру красную и черную в таком изобилии, сколько не мог он съесть заведомо и лососину.

Борис огляделся по сторонам, каждый гвоздь в «Каблучке» стоил немалых денег. На что ни падал взгляд, всё было баснословно дорого.

К Бахусову подошла другая официантка, в наряде, стилизованном под девочку-подростка. Она была в розовом коротком платье-маечке с огромным красным цветком, приколотым к левой груди, с большим белым бантом, похожим на раскрытые крылья бабочки, с ярким макияжем а-ля «ребенок украл и использовал мамину помаду». У неё в каждой руке было по большому блюду, в одном — тушёное мясо с грибами и картофелем по-домашнему в виде гарнира, а в другом — нарезанные овощи с зеленью.

Девочка-официант сладким голосом близкого человека сказала Боре:

— Вы не должны быть голодным. Знайте, что вы можете заказывать сегодня всё, что угодно, вам это ничего не будет стоить.

Она была приветлива и казалась доступной, и сама даже не намекала, а говорила об этом впрямую и не лгала. Но скорый на скабрезности и сальности Бахусов оробел, так как всё это было принадлежностью другого мира, до которого ему ещё необходимо было дорасти.