Цапля

Иван Владленыч Моногамов, увы, не знал своих корней. Загадочнее далай-ламы ему казались люди дней совсем не дальних,деды, бабки, не говоря уже про «пра», из тех, что не служили в главке, не укрепляли аппарат.

А между тем, совсем не худо вам, современный человек, извлечь «предулю» из-под спуда, который в свой дремучий век построил велопед из бочек и укатил спокойно в Рим, там поклонился Сайта Кроче и возвратился невредим в свое село, где, сильно выпив, на ярмарке забушевал и приставу за грубый выпад всю бородищу оборвал.

Сними еще забвенья камень и не гони теней взашей. Каков сюрприз – из рода мамы аптекарь вынырнул Эпштейн. Быть может, повредит анкете честнейший этот господин, но пользу приносил он детям, сливал микстуры от ангин.

Копнешь поглубже, человече, и, может быть, увидишь там одно блаженное заречье, в котором жили, не переча, кузнец Абрам и рядом печник Владлен Марленыч Моногам.

Ведь в самом деле за прелюдом вражды паршивенькой одной был некий Мир, а в мире люди, они и нынче все с тобой.

АКТ III

Все та же веранда пансионата «Швейник». В течение этого акта мы

будем менять время суток, не считаясь с реальной последовательностью, но в зависимости от нужд драматургии и режиссуры.

Пока – ночь, луна, блики, шорохи, шелесты, шепоты. Клавишная игра в стиле барокко.

Наконец-то пригодились нам и маленькие клавесины. Задумчиво и меланхолично играет сейчас на этом инструменте Леша-швейник. Явно наслаждается одиночеством.

По винтовой лестнице тихо спускается Леша-сторож. Замечает Лешу-швеиника, вставляет в глаз свое стеклышко.

ЛЕША-СТОРОЖ. Вивальди лабаешь, швейник?

Разоблаченный Леша-швейник вскакивает, позорно суетится, вытаскивает из-под стула гармонь, берет первые такты песни «От Москвы до самых до окраин», потом отбрасывает гармошку, идет к Леше-сторожу и кладет ему руку на плечо.

ЛЕША-ШВЕЙНИК. Я тебя только со второго взгляда узнал, чувак.

ЛЕША-СТОРОЖ. А ты лучше замаскировался. Я, только когда водку стали пить, понял, что ты тот самый. Вспомнил твою белиберду про Джойса. В 68-м, кажется, она ходила по рукам…

ЛЕША-ШВЕЙНИК. Вот именно по рукам пошла. Она так и называлась: «Девка под зонтиком». Позорная штучка!

ЛЕША-СТОРОЖ. Однако красивая. Все тогда просто влюбились в твою блядь.

ЛЕША-ШВЕЙНИК. А я вспомнил твою тогдашнюю песенку «Семь пятниц на неделе». Скажи, сторож, ты чего испугался?

ЛЕША-СТОРОЖ. Чугунной бабы.

ЛЕША-ШВЕЙНИК. А я живой бабы с огурцами. Была сумасшедшая ночь. Стихи орали, пели, ездили из дома в дом, пили джин с тоником… не помню, кто угощал, то ли иностранцы, то ли наши знаменитости… Все мы ошалели тогда от джина с тоником, какое-то свинское откровение обнаружили в этом напитке. Впрочем, мы свиньями и были, воображали себя баловнями цивилизации, трахались по всем углам, подблевывали, а можжевеловую эйфорию в раскачку с пивной хандрой принимали, видите ли, за особую отмеченность.