Tsar Effect

Встреча с канцлером и принятие присяги заняли приличное время. Всё проходило в духе традиций и старых церемоний. Мамонтов человек уже давно за восемьдесят, грузная фигура, выдающиеся седые усы переходящие в шикарные бакенбарды, наполненные весом опыта и достойной для его лет энергией глаза и острый ум, завершавший образ нового канцлера. Константин Сергеевич произнес пространную речь про верность трону и народу империи, представил министров и аппарат кабинета перед сенатом. Признаться, очутившись в зале парламента я немного растерялся. Место монарха… эти два слова должны говорить сами за себя. На возвышении рядом с креслом спикера и ровно под огромным золотым двуглавым орлом, меня ожидал настоящий трон. Взгляды тысячи депутатов, сотни летающих камер… немного сбивало с толку, давая зернам неуверенности пускать корни в сознании. Но всему настаёт конец, в том числе и речам политиков. Новоизбранный канцлер закончил свою речь.

Силой воли задушив все лишние мысли, я встал и приблизился к канцлеру, чувствуя, как с первым же шагом из коленок ушла незваная дрожь. Взяв в руки орденскую цепь Канцлера Российской Империи, богато украшенную золотом и драгоценными камнями, я водрузил её на плечи Константина Сергеевича. Зал охватили овации и одобрительные выкрики, слегка оглушив, судя по лицу канцлера, не только меня. Мамонтов глубоко поклонился, уступая место перед трибуной.

Мой выход.

***

Время остановилось. В зале повисла тягучая тишина, полная ожидания. Да что там, и зал, и, казалось, вся империя застыла, чтобы услышать своего владыку. Миллионы людей воззрели свои очи на императора посредством трансляций. Империя остановилась, от столицы до дальних экспедиций. Народ, независимо от того, какие политические воззрения исповедуют разные его составляющие, как и встарь, с трепетом вслушивается в слова государя. Не из чувства долга, а из чувства сопричастности.

По всей империи и не только, люди и не только, приготовились внимательно слушать подошедшего, слегка хромая в процессе, к трибуне человека в скромном мундире цвета берлинской лазури и со свежими шрамами на довольно молодом лице. Император не торопился, обведя взглядом зал, он словно нехотя, словно сомневаясь, словно ища поддержки…

В конце концов, тишина была разрушена.

«-В это суровое время я обращаюсь ко всем и каждому из моих подданных в метрополии и колониях. История не один раз преподавала нашему народу жестокий урок. Урок о недопустимости войны. Наш народ, будучи на пике своего могущества, смирил свою гордыню и принял для себя принципы, которым мы следуем до сих пор. Мир, даже самый худой и несправедливый, лучше, чем самая праведная и самая справедливая война. Наш народ всегда стремился к дипломатическому решению конфликтов, ведя, казалось бы, бесперспективные переговоры, но из раза в раз находя компромисс. Это справедливо как для нашей внешней, так и для нашей внутренней политики. Не отрицая классовую, извечную борьбу, царское правительство всегда стояло на позиции равноправия и беспристрастности, вовлекая в социальные и экономические процессы внутри нашей империи максимально широкий спектр общественных сил. Вот уже полтора века наше общество не знает, что такое война и гражданский конфликт. Этот мир, это спокойствие обеспечивали нам непрерывный рост, непрерывное развитие, непрерывное процветание. До сих пор.»

Все слушатели и зрители уловили это «до сих пор». Оно вызывали разные эмоции – тревогу, сомнения, у кого-то жгучее нетерпение. Но даже независимо от эмоций, у всех зрело понимание того, что закончилась эпоха.

«-Хотят ли русские войны?»

Эти слова. Четыре простых слова, оформленных в вопрос, словно приморозили и больно кольнули у самого сердца.

«- Сотню лет мы блюли мир и законность, порою в ущерб себе. Мы были открыты и протягивали руку каждому, кто нуждался в нашей помощи. Мы не просили ничего взамен. Мы на равных защищали человечество в Войне Первого Контакта, блюли букву, и, что самое главное, дух устава Альянса. До сих пор. Мы жертвовали своими интересами ради общего блага снова и снова, снова и снова! Делая это осознано, не лукавя и не юля. Но, в итоге, когда человечество пребывает в отчаянии и скорби, когда во многих странах Альянса проходят болезненные трансформации, с нами решили расправиться! Некоторые… Личности,которым я и многие из вас жали руки и приветливо улыбались, решили нанести удар, в сговоре с внешними силами, такими как Цербер, а возможно и не только с ним. С цинизмом матёрых убийц, они вырезали подданных Империи словно скот! Очередная цифра в статистике, очередной заголовок в газете, очередной «фактор», из которого нужно выжать свою выгоду или же отбросить в сторону – так они видели их самих, их жизни, их смерти!»