Твой личный враг

Я краснею, когда прослеживаю за горячим взглядом Дани, который застыл на моей груди.

– Я смотрю, ты так же не любишь лифчики, как и я, – мурлычет он, накрывая мою грудь ладонями. – Охренительно.

Его губы вновь накрывают мои. Руки ласкают грудь, нетерпеливо скользят по спине и бедрам. В ответ я перекидываю ногу и седлаю его, запускаю пальцы в шелковистые волосы, притягивая его голову ближе, насколько могу углубляю поцелуй. Правая рука ползет вниз и забирается под его футболку. Пальцы скользят по теплой коже, путаются в дорожке волос, спускающихся за резинку на его штанах.

Где-то на задворках сознания мелькает мысль, что я веду себя непозволительно, но неуправляемая страсть напрочь уничтожает мои моральные принципы.

Бессознательно впиваюсь ногтями в гладкую мускулистую спину, стараясь не задохнуться. Поцелуи, порывистые объятия, громко вырывающееся из горла дыхание. Хрипы, стоны и все эти звуки, сопровождающие поцелуи. Я растворяюсь в них. Жажду большего, но когда его рука скользит к застежке моих джинсов, я вдруг столбенею. Перед глазами мелькают красные вспышки. Я знаю, что нам жизненно необходимо остановиться.

– Даня, нет, – чужим голосом выдыхаю я, накрывая его руку своей рукой. – Не могу, Даня.

Он тут же отстраняется. Его глаза темные, радужка полностью погребена под черными зрачками. Взгляд остекленевший, словно он не до конца понимает, что произошло. Я чувствую, каких трудов ему стоит отпустить меня, и готова заплакать, что велела ему остановиться.

Тяжело дыша, я смотрю на его лицо, щеки, покрытые сейчас лихорадочным румянцем страсти. Он совсем рядом. Его порывистое дыхание касается моей щеки, потемневшие глаза смотрят так внимательно, словно хотят проникнуть в самую глубину моей души.

Из его горла вырывается глухой стон. На мгновение он прижимается губами к моему плечу, а потом вдруг приподнимает и пересаживает со своих колен на диван.

– Извини. Я обещал, что не трону тебя. Но это так сложно.

– Моя вина, Даня. Не ты это начал, – мой голос дрожит, кровь пульсирует в висках. – Я забылась.

Я дышу, стараясь не дать себе расплакаться. Будь моя воля, я бы забылась снова. Но не тогда, когда в отеле меня ждет другой.

– Мне нравится, когда ты называешь меня по имени, – внезапно говорит Даниил.

Его голова откинута на спинку дивана, глаза закрыты. Очевидно, что он пытается привести себя в чувство и эта ремарка – один из способов немного снизить градус напряжения в комнате.

Пока он не видит, я стыдливо поправляю майку и тянусь за кофтой, но Даня меня останавливает.

– Эй, – он касается пальцами моего подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза. – Я тоже забылся, понимаешь? То, что произошло здесь, с самого начала было неизбежно.

Его пальцы мягко очерчивают мою скулу. Я послушно киваю и бессознательно прижимаюсь щекой к его ладони, чувствуя, что напряжение, сковывающее все мои мускулы, понемногу спадает.

– Пойдем. – Даниил встает с дивана, берет мой бокал, стоящий на столике, и одним махом допивает все содержимое. Только после этого протягивает мне руку.

– Куда? – спрашиваю тихо.

– Спать.

Мое сердце вновь замирает. Словно почувствовав это, он усмехается.

– Просто спать. Ты видела, который час? – Он кивает на настенные часы, показывающие начало третьего.

Комната расположена на втором этаже. Даня пропускает меня внутрь, зажигает настольную лампу и стягивает с себя футболку.

– На какой стороне будешь спать? – спрашивает он.

– Мне все равно, – отвечаю я. – А, в общем, у окна.

Я забираюсь под одеяло и наблюдаю за Даней, который ставит на зарядку телефон и включает будильник. А потом ложится на свою сторону.

– Спокойной ночи, – говорит он.

– И тебе, – отзываюсь я.

Проходит пара минут. Ни один из нас не смыкает глаз. Мы лежим на разных сторонах кровати и смотрим друг на друга. Нас разделяют каких-то пятьдесят сантиметров, и я вдруг представляю, что он сейчас заснет, а это расстояние так и останется между нами. Мне становится страшно.

– Мне твоя сторона больше нравится, – скороговоркой произносит Даня. – Можно я буду спать на ней?

– Я могу уступить ее тебе, – шепчу я.

– Не хочу, чтобы ты уходила.

– Да.

Он выдыхает. И в следующую секунду оказывается рядом, обнимая меня.

– Раз мы оба не можем спать, давай разговаривать, – говорит он мне, целуя в лоб.

– Можно говорить будешь ты? – спрашиваю я, тая от удовольствия в кольце его рук.

– Хорошо, – даже в темноте я вижу его улыбку. – Спрашивай.

Я бы хотела спросить его обо всех тех девушках, с которыми его видели, о том, любил ли он когда-нибудь, о том, что он чувствует ко мне, но понимаю, что в нашем случае все эти вопросы неуместны. Я не имею на них никакого права.

– Расскажи мне про сноуборд, – прошу я.

– Сноуборд? – Он явно удивлен.

– Ну да, я видела медали и кубки на камине, – поясняю я. – Ты занимался им профессионально?

Он начинает говорить, а я в полумраке комнаты просто смотрю на его лицо. Я вижу, как загораются его глаза, когда он рассказывает о своих первых лыжах и склонах, о первом борде и первом соревновании. Выражение его глаз, бровей. Есть в них какая-то надежда, ожидание, удивление, детский восторг…