Тысяча и одна ночь. Том II

Когда же настала двадцать вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда джинн рассказал джиннии, что султан написал брачную запись дочери везиря с горбатым конюхом и она в величайшем горе и что не найдется подобного ей красотою, кроме этого юноши, джинния сказала: «Ты лжешь! Этот юноша красивее всех людей своего времени». Но ифрит возразил ей и воскликнул: «Клянусь Аллахом, сестрица, девушка красивее его, но никто не подходит к ней, кроме него, ибо они похожи друг на друга, как родные брат и сестра. Горе ей с этим горбатым!» – «О брат мой, – сказала джинния, – давай поднимем его на себе и понесем его, и полетим с ним к той девушке, о которой ты говоришь, и посмотрим, кто из них красивее». – «Слушаю и повинуюсь! Это правильные слова, и нет мысли лучше той, что ты высказала. Я понесу его», – сказал ифрит и понес Хасана и взлетел с ним на воздух; а ифритка полетела рядом, бок о бок с ним. И они опустились в городе Каире и положили юношу на скамью и разбудили его.

И Хасан пробудился от сна и увидел себя не в Басре и не на могиле отца. Он посмотрел направо и налево, и оказалось, что он действительно в другом городе, не в Басре; и он хотел крикнуть, но ифрит двинул его кулаком. Потом ифрит принес ему роскошную одежду и надел ее на него, и зажег ему свечку, и сказал: «Знай, что это я принес тебя, и я сделаю для тебя кое-что ради Аллаха. Возьми эту свечу и ступай к той бане и смешайся с толпой, и иди с нею до тех пор, пока не достигнешь помещения невесты, и тогда опереди всех и войди в помещение, никого не боясь. А как войдешь, стань справа от горбатого жениха и, когда к тебе станут подходить служанки, певцы и няньки, опускай руку в карман – ты найдешь его полным золота, – забирай полной горстью и кидай всем. И всякий раз, когда сунешь руку в карман, ты найдешь его полным золота. Давай же горстями всякому, кто к тебе подойдет, и ничего не бойся. Уповай на того, кто тебя сотворил, – это все по велению Аллаха».

И, услышав слова ифрита, Бедр-ад-дин Хасан воскликнул: «Посмотри-ка, что это за девушка и какова причина такой милости!»

И он пошел и зажег свечу и подошел к бане, и увидел, что горбун сидит на коне, и вошел в толпу в этом наряде, прекрасный видом (а на нем была ермолка и тюрбан и фарджия, вышитая золотом). И он шел в шествии, и всякий раз, как певицы останавливались и люди кидали им в бубны деньги, Бедр-ад-дин опускал руку в карман и находил его полным золота, – и он брал и бросал его в бубны певиц и наполнял бубны динарами. И умы певиц смутились, и народ дивился его красоте и прелести.

И так продолжалось, пока они не дошли до дома везиря, и привратники стали отгонять людей и не пускать их. Но певицы сказали: «Мы не войдем, если этот юноша не войдет с нами, ибо он осыпал нас милостями. Мы не откроем невесту иначе, как в его присутствии!»

И тогда Хасана ввели в свадебною залу и посадили его на глазах у жениха-горбуна, и все жены эмиров, везирей и придворных выстроились в два ряда, и у каждой женщины была большая зажженная свеча, и они стояли, накинув покрывала, справа и слева от свадебного ложа до портика – возле комнаты, откуда выходит невеста.

И когда женщины увидели Бедр-ад-дина Хасана, и его красоту, и прелесть, и лицо его, сиявшее, как молодой месяц, все они почувствовали к нему склонность, а певицы сказали присутствовавшим женщинам: «Знайте, что этот красавец давал нам одно только червонное золото. Не упустите же ничего, служа ему, и повинуйтесь ему в том, что он вам скажет». И женщины столпились около Хасана со свечами и смотрели на его красоту и завидовали его прелести; и каждой из них захотелось побыть у него в объятиях час или год. И когда ум покинул их, они подняли с лиц покрывала и сказали: «Благо тому, кому принадлежит этот юноша или над кем он властвует!»

И они стали проклинать горбатого конюха и того, кто был причиной его женитьбы на этой красавице, – и всякий раз, благословляя Бедр-ад-дина Хасана, они проклинали этого горбуна. А затем певицы забили в бубны и засвистали в свирели, – и появились прислужницы, и посреди них дочь везиря; ее надушили и умастили, и одели, и убрали ей волосы, и окурили ее, и надели ей украшения и одежды из одежд царей Хосроев. И среди прочих одежд на ней была одежда, вышитая червонным золотом, с изображением зверей и птиц, и она спускалась от ее бровей, а на шею ее надели ожерелье ценою в тысячи, и каждый камешек в нем стоил богатства, которого не имел тобба[7] и кесарь[8]. И невеста стала подобна луне в четырнадцатую ночь, а подходя, она была похожа на гурию; да будет же превознесен тот, кто создал ее блестящей! И женщины окружили ее и стали как звезды, а она среди них была словно месяц, когда откроют его облака.