Убойные ребята

– Транссиб – местная железная дорога. Вас с Марковым словно один и тот же учитель географии учил, да и тот редкостный болван. Так вот, по Транссибу тебя волочь не вижу смысла, долго это, муторно и буфет рядом. Лучше купить подержанную японскую или корейскую тачку, они тут должны по бросовым ценам идти, и докатиться самостоятельно. Тем более что я на такой случай и водительские права имею.

И Влад показательно зашелестел купюрами в кармане. Фокин же только трубил носом, этим, очевидно, выражая полное согласие с товарищем.

Машина была куплена немедленно, при этом продавец, разбитной армянин с усато-носатой физиономией, похожий на Фрунзика Мкртчяна, суетился, расхваливал свой товар, а про проданную Свиридову довольно потрепанную старенькую «Хонду» заявил, что на ней ездил на воскресные пикники сам премьер-министр Японии со всей семьей. Фокин хохотал ему в лицо и объявил, что, наверно, на этой машине будущего премьер-министра везли из роддома лет этак пятьдесят назад, а потом на радостях подарили машину ушлому дедушке армянина. Тем не менее он во всеуслышание заявлял, что надо машину брать, что не хера ее особенно осматривать и, по крайней мере, до Владивостока она дотянет, а дальше и не нужно. При этом он тыкал пальцем в двигатель и говорил, что такого дерьма не видел даже его покойный родитель, который полжизни провел на Дальнем Востоке и погиб тут же, на Даманском.

Одним словом, Фокин мешался как мог. Он даже успевал болтать со вторым армянином, который крутился за спиной у Свиридова. Этого последнего Афанасий заподозрил в попытке свистнуть у Свиридова деньги. «Это тебе слишком жирно будет, черножопый, столько!..» – грозно объявил Фокин. Второй армянин был точной копией первого в том, что он точно так же улыбался и никак не реагировал на грубости.

Свиридов же сказал с милой, чуть досадливой улыбкой, что если машина не доедет до Владивостока, то он, Владимир, не поленится вернуться в Хабаровск и собственноручно снабдить армянина сертификатом качества. Тот ответно показывал зубы в длинной липкой улыбке и говорил с ужасающим акцентом, что такая машина не то что до Владивостока, а и до Токио доедет, до самого премьер-министра.

По всей видимости, армянин тоже не был силен в географии.

Первая половина путешествия была превосходна. Свиридов рассчитывал доехать до Владивостока к вечеру и потому гнал машину под сто сорок, хотя, быть может, не стоило так напрягать купленный по сходной цене рыдван. Хотя бы из чувства элементарного здравого смысла. Но у Свиридова в отношении чувства здравого смысла, верно, были какие-то свои соображения, потому его нисколько не трогали шумы в движке и стук в карбюраторе. Он рассчитывал, что одр проедет всю дорогу без эксцессов.

Прогноз его оказался верен не до конца. По Хабаровскому краю машина прошла без сучка без задоринки, половину километража по территории уже Приморья тоже отмотала достаточно прытко… а вот когда до Владивостока оставалось примерно километров двести пятьдесят, двигатель крякнул, послышался угрожающий скрежет, машину рвануло, Влад машинально нажал на тормоза. Машину развернуло и выкинуло на встречную полосу. Мирно дремавший на заднем сиденье Фокин стукнулся головой о спинку переднего кресла и взвыл, прикусив язык.

Свиридов вылез из машины и открыл капот. Из внутренностей несчастного «японца» валил дым. Владимир попытался было разобраться в неполадке, но вскоре убедился, что «больной» совершенно неизлечим. Что означало: они все-таки влипли в историю с географией. Со всех сторон, куда ни глянь, виднелась бурая в вызревающих сумерках щетина леса. Ветер раскачивал верхушки деревьев, и, по всей видимости, Владу и Афанасию предстояло стать свидетелями дальневосточной грозы. Небо пучило. Его пересекали пятнистые полосы туч. Свиридов выругался, а Фокин только мутно потаращился по сторонам и теперь снова норовил прикорнуть и захрапеть. Свиридов вытащил его из салона:

– Вставай, алкаш. Приехали. Давай убирать машину со встречной полосы, а то нас тут переедут без зазрения совести, а что останется, сожрут медведи, то есть тигры. Хотя их, наверно, всех перестреляли давно.

Машину откатили. Сели в салон и молчали. Мысли посещали мутные, тяжелые, упорно не переваривались в какое-то доступное и осуществимое решение. Что касается Фокина, то его, кажется, мысли и вовсе не тревожили.

Свиридов вынул карту края. Насколько он мог определить, до Владивостока на их пути лежал еще один мало-мальски крупный город – Уссурийск, километрах в пятидесяти. Но добираться до него пешком смысла не имело. Ночевать следовало здесь, в машине, иного выхода не было. Что касалось попутных машин, то таковые, верно, водились тут еще реже упомянутых Свиридовым уссурийских тигров. По крайней мере, за полчаса, прошедшие с момента безвременной кончины японского рыдвана, ни одного авто в направлении Уссурийска не проследовало.

– Да, кислое дело, – сказал Владимир.

Фокин открыл глаза. По стеклу ударили первые капли дождя. Фокин потянулся и отозвался:

– К тому же еще и мокрое. В смысле дождя.