Удар, ещё удар!

Ах, опыт! Он приобретается людьми в чем угодно: в написании художественных сочинений, в обработке металлов резанием, даже, хоть и с трудом, в международных футбольных встречах. Опыт не приобретается только в авариях. Потому что они, как правило, по времени отстоят очень далеко одна от другой. И еще потому, что человек вообще запрограммирован природой на безаварийность, а не на аварию.

И стронул, с удовольствием стронул бы по команде новобранца милиции свой автопоезд водитель Авдотьин — а тогда бы и концы в воду. Докажи потом, кто как стоял, кто откуда ехал! Поэтому первой заповедью этой повести-памятки обозначим малознаемое водителями-любителями: НЕ УСТУПАЯ НИЧЬЕМУ НАПОРУ И НЕ ВСЕГДА ДОБРОСОВЕСТНОЙ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТИ — ПОСЛЕ ДОРПРОИСШЕСТВИЯ МАШИНЫ С МЕСТА НЕ СТРАГИВАТЬ ДО ПРИБЫТИЯ ЛЮДЕЙ ИЗ ГАИ!

Так счастливо воскресилась в голове эта забитость, и воскресилась известная картина написания письма запорожцами турецкому султану. И воскресился даже далеко менее известный текст этого письма, который и был доложен новобранцу милиции, невзирая даже на то, что он в форме и невообразимо деятелен. В результате автопоезд остался на месте.

А не прошло и полутора часов, как прибыла машина ГАИ. Четыре офицера сидели в ней. Хорошо бы, конечно, записать номер этой машины. но то и беда, что человек в растрепанных аварией чувствах не способен сразу вязать цепочку строгих логических действий.

— Жертв нет? — выпростался в окошечко один офицер. — Повезло, могли бы и быть. Ба, а это у какого же номера дома вас грохнули? У осемнадцатого? Это не наш квадрат!

— А чей? У вас рация в машине, сообщите тем, чей это квадрат! — погнался за убывающей желто-голубой машиной владелец «Нивы».

— Спешим и падаем! — донеслось из убывающей машины ГАИ.

Но, наверное, потом все-таки смилостивились и потревожили эфир офицеры. Через восемь минут (с опозданием почти на два часа пришла способность фиксировать время. БИТЫЕ, СТАРАЙТЕСЬ НЕ ТЕРЯТЬ ЭТУ СПОСОБНОСТЬ СРАЗУ!) прибыл худощавый и утомленный лейтенант ГАИ тутошнего района. И от длительной уже срепетированности без разнобоя, как краснознаменный хор, стройно закричали чароитовые носы:

— Это белый виноват, виноват, виноват!

— Ясно, он, — подступил водитель Авдотьин. — Это виданное ли дело — легковушка выдернула бампер с КамАЗа и на себе унесла. Это как угорелому надо лететь.

— Вникнем, — сказал лейтенант. — Описываю повреждения «Нивы».

БИТЫЙ ТОВАРИЩ, ВНИМАНИЕ. КОГДА ТЕБЯ ГРОХНУТ И ТЫ УЦЕЛЕЕШЬ — СОБЕРИСЬ, СДЕЛАЙ УСИЛИЕ НАД СОБОЙ, ВПРАВЬ СЕБЕ МОЗГИ И ТРЕБУЙ ПОДРОБНОГО, НА МЕСТЕ ВНЕСЕНИЯ В ПРОТОКОЛ ВСЕХ ПОСЛЕДСТВИЙ АВАРИИ. ОФИЦЕРУ УТОМИТЕЛЬНО, МУТОРНО, ХЛОПОТНО ФИКСИРОВАТЬ ВСЕ НАДТРЕСНУТОСТИ, ВМЯТИНЫ, ПОДТЕКАНИЯ, НАДРЫВЫ И РАЗРЫВЫ, НО ТРЕБУЙ. ПОТОМ БУДЕТ ПОЗДНО. ВСЯКОЕ ОБНАРУЖЕНИЕ ПОТОМ ЛЮБОГО ДЕФЕКТА БУДЕТ ИСТОЛКОВАНО КАК ТВОЯ БЕССОВЕСТНАЯ И ЦИНИЧНАЯ ПОПЫТКА НАЖИТЬСЯ ЗА СЧЕТ ОТВЕТЧИКА И ГОССТРАХА.

Тут настала пора сказать светлые слова о службе буксиров «Автосервиса». Многие месяцы белая «Нива» — носом в землю, с вывешенным на цепях задком — мытарилась по Москве на буксире. И ни разу потерпевший не был обрявкан телефонными диспетчерами службы буксиров, всегда крайне оперативно прибывал желтый ЗИЛ, и подлинную сердобольность, совет и помощь имел владелец разбитого автомобиля от бывалого водителя буксира. И ни разу не затевали водители буксиров отвлеченного, с вымогательской подоплекой разговора, что работа на буксире нервная, надо всю Москву держать в голове, вплоть до улицы Ленивки, состоящей из трех домов, а как ее, красавицу и город-герой, держать в голове, если все прочие мысли из головы вытесняются мыслями о нестыковке деньжат между авансом и получкой.

Не было этого, и слава тебе, тридцатимашинная московская служба буксиров. С открытою душой, товарищи потерпевшие, звоните буксирным диспетчерам. Там сидят люди.

И уже прибыл желтый ЗИЛ, уже накладывал водитель на «Ниву» вериги из цепей, а водитель автопоезда Авдотьин все еще сидел в патрульной машине ГАИ, то прикладывая руки к груди, то очерчивая ими в воздухе неизвестные натюрморты. Тут сказал художник Шкарбан. повидавший виды в жизни и имевший тяжелое детство, что не нравится ему столь долгое сидение Авдотьина в машине ГАИ. Ведь всякое в жизни бывает. А вдруг да у лейтенанта невеста или неотразимой красоты жена, и прельщает лейтенанта Авдотьин перспективой подарить ему полный парижский набор духов «Дом Роша», где есть флаконы не только «Мадам Роша» и «Тайна Роша», но и флаконы «Кошка Роша» плюс «Корова Роша»?

Сызнова забежим вперед, дав слово для донесения наблюдателю Шкарбану: увезли разбитую «Ниву», но еще семнадцать минут охмурял и уламывал офицера ГАИ Авдотьин. Но, видимо, на высоте оказался офицер, потому как, вылезши из патрульной машины ГАИ, плюнул в сердцах Авдотьин глобусной величины плевком и в шесть приемов растер его. Тут подступили к Авдотьину прожильчатоносые, требуя обещанной мзды за активность и лжесвидетельства. Но, как Евпатий Коловрат палицей, замахнулся на них Авдотьин оторванным бампером — и уфырчал.

* * *