untitled

— И кто такие эти Chemical Brothers? — спросил отец, сделав

несколько большее ударение на слове «кто».

— Это техно-группа из Англии. Я был месяц назад на их кон-

церте и купил там эту майку.

Никакого ответа, лишь едва заметный, утонченный кивок

головы — ироническая благодарность за ужасно интересную

информацию.

Мой отец относился к подобным вещам серьезно. Если ты

начал выходить к завтраку в майках со словами, то скоро нач-

нешь смотреть днем телевизор или курить. Когда я рос, в нашей

семье такого не делали. В редких случаях детям позволялось

посмотреть телевизор — например, «Удивительный мир Дис-

нея» в воскресенье вечером, — но только не в рабочий день.

— Когда-нибудь ты скажешь мне за это спасибо, — отвечал

отец на мои жалобы на то, что мне не о чем поговорить с другими

детьми в школьном автобусе.

Но я не сказал ему спасибо. Я упустил ценную возможность

научиться состраданию посредством телевидения. К счастью, когда мы были предоставлены миссис Хайлс, которая прихо-

дила постирать, убрать, приготовить обед и присмотреть за

нами после школы, телевизор работал, и я, по крайней мере, смо-

трел «Остров Гиллигана» и Star Trek.

И дело было вовсе не в том, что отец считал нашу семью

совершенно не такой, как семья жившей по соседству мис-

сис Хайлс. Он знал, как мало различий было между семьями

Сибруков и Хайлсов, но именно поэтому культурные разли-

чия были столь важны. И это касалось всей Америки. Никто

не хотел говорить о классовом устройстве общества, это счи-

талось дурным вкусом даже среди богатых. И поэтому люди

54

предпочитали деление на «высокое» и «низкое». Пока суще-

ствовала эта система, она допускала значительную степень

равенства разных классов. Стоило лишь убрать эту старую куль-

турную иерархию, и социальные отношения между разными

социально-экономическими уровнями тут же становились

более грубыми, потому что сводились к деньгам.

Я мог бы попытаться объяснить отцу, что в моем мире, нахо-

дившемся всего в двух часах езды от Нью-Джерси, существо-

вала большая разница между майкой с надписью DANUCHT и

майкой с надписью, например, BUDWEISER или MARLBORO.

В системе, где аутентичность важнее качества, майка Chemical Brothers откроет для меня больше дверей, чем костюм отца.

(Люди в таких майках ходят сейчас на очень модные вечеринки

Паффа.) Но культурные предпочтения моих родителей, из кото-

рых я сам когда-то вырос, казались мне совершенно нереаль-

ными. В любом случае, было еще слишком рано, я чувствовал

раздражение и усталость, в доме было очень жарко, и я, наверно, проиграл бы, если б попытался затеять спор с Серебряным

Лисом (так называли отца, когда он был большим боссом). Поэ-

тому я не сказал ничего и почувствовал себя в какой-то степени

предателем, так как не попытался не допустить коммерциализм

моего нью-йоркского существования в спокойную и благород-

ную жизнь здесь на ферме.

Мой отец был известен своей любовью к нарядам. Когда я вспо-

минаю его долгую и наполненную событиями жизнь, то в раз-

ные ее моменты он неизбежно предстает передо мной в вели-

колепно сшитых на заказ костюмах. И я вижу гардероб, в кото-

ром эти костюмы висят. Если посмотреть на него снаружи, то

это обычный, хорошо оборудованный гардероб успешного биз-

несмена. Только открыв его, вы увидите огромную коллекцию

55

костюмов, висящих на автоматических вешалках, как в хим-

чистке, уходящих сквозь потолок второго этажа вверх до самого

чердака. Здесь собрана практически вся одежда его жизни. На

внутреннем кармане большинства сшитых на заказ костю-

мов есть точная дата. Вы можете встать в дверях первого этажа, нажать на кнопку, и перед вами проплывет вся история жизни

моего отца в виде его костюмов, которые он носил в разные ее

периоды.

Рядом с этой гардеробной были другие. В одной — рубашки от

Sulka, Lesserson или Turnbull & As ser, в следующей — шелковый водо-

пад галстуков всех вообразимых оттенков. Затем полки с обувью, от парусиново-кожаных ньюмаркетских в самом низу и — по мере

возрастания чувства элегантности — до коричневых полуботи-

нок, узконосых лакированных туфель, укрепленных ботинок на

толстой резиновой подошве, черных туфель с загнутыми носами

и, наконец, бальных туфель из лакированной кожи.

Можно сказать, что отец унаследовал этот гардероб от сво-

его отца. Не сами предметы одежды и обуви, а понимание, что

английский костюм, если его носить правильно, может стать

мощным источником движения вверх по иерархии статуса.

Без своей одежды мой дед был просто необразованным челове-

ком, который большую часть своей жизни копался в грязи. (Фер-

меры в этих краях до сих пор иронически используют выраже-

ние «грязный фермер», как будто грязь — это продукт, который

они производят.) Но в костюме от Savile Row мой дед был челове-

ком со значением, грацией и хорошим вкусом.

Мой отец был в большей степени экспериментатором в

одежде, своего рода герцогом Эдинбург ским, каким его сыграл

Дуглас Фербенкс-младший. В юности он экспериментировал