upload

― Не хочу, чтобы ты заболела.

Я перестаю прыгать и замираю. Я не дышу и смотрю на Ангела, лицо которого абсолютно

спокойно.

Он не хочет, чтобы я заболела.

Он беспокоится обо мне.

Да, мы друзья, лучшие друзья, но обо мне никто и никогда не заботился кроме родителей,

поэтому слышать что-то подобное из чьих-то уст необычно и… приятно. Я стою, не в

состоянии пошевелиться, и прокручиваю в голове его последние слова. И с каждым разом что-

то внутри меня стремительно оттаивает.

Я больше не чувствую холода.

― Ты меня пугаешь, ― вдруг произносит Ангел, с легким беспокойством в глазах глядя

на меня.

Я едва хмурюсь, не понимая, что он имеет в виду.

― О чем ты? ― еле слышно проговариваю я.

― Ты не дышишь почти две минуты, ― отзывается он.

И тут я чувствую головокружение, и в глазах начинает темнеть. Я делаю громкий вдох, и

слышу, как сердце бешено колотится в груди. Снова холодно, снова тревожно, и я снова

начинаю прыгать на месте, чтобы согреться.

― Сегодня Паша весь день сверлил Егора сердитым взглядом, ― говорит Ангел.

― Ага.

― Но Егор молодец.

― Ага.

― Никто не сможет причинить нам вред, если мы сами не позволим другим делать это.

Все просто, на самом деле.

Я понимаю, о чем он.

Егор позволял другим использовать его, когда возникала необходимость. И он

совершенно не считался с тем, хочет он помочь, или нет. Хотя… это даже помощью назвать

нельзя. Но сегодня он дал отпор, и если сделает это еще несколько раз, все поймут, что он

может постоять себя. Я не говорю об уважении, но думать о нем, как о бесхребетном и

безвольном мальчике-ботанике точно перестанут.

― Но ради собственного благополучия и успеха люди должны идти по головам, ― киваю

я.

― Без разбора, ― добавляет Ангел. ― Без лишних слов. Без сомнений. К сожалению,

человек обязан быть жестоким и расчетливым, если хочет заслужить уважение. Только если он

будет пренебрежителен и груб по отношению к другим, люди его полюбят.

― Будут бояться.

― Человек так устроен, что ему нужно кому-то подчиняться.

― Тому, у кого больше наглости, ― усмехаюсь я.

― Свободные люди опасны. Их сторонятся, их боятся.

― Потому что думают, что могут стать такими же свободными, ― продолжаю я. ―

Потому что они страшатся этого.

― Свободы действий, ― Ангел понимающе смотрит на меня.

― Они боятся того, что не смогут справиться со своей жизнью самостоятельно.

Мы улыбаемся друг другу.

― Ты слышала когда-нибудь про родственные души? ― неожиданно спрашивает он.

Я неуверенно киваю.

74

― Так вот, мне кажется, что ты мой душевный родственник.

Его заявление сбивает меня с толку.

Я снова замираю. Когда-нибудь Ангел точно подумает, что я странная в плохом смысле.

Мои глаза удивленно расширяются. А сердце… с ним начинает твориться какая-то

чертовщина. Как и с пульсом. Как и с моими мыслями. Редко бывают такие моменты, когда моя

голова пуста. Сейчас именно такой момент.

― Я понимаю тебя. Ты понимаешь меня. Мы можем говорить друг с другом о том, о чем

не сможем поговорить ни с кем другим, ― говорит Ангел, и мне кажется, что мое сердце так

громко колотится в груди, что его удары слышу не только я. ― Я думаю, это и есть

родственные души. Мы с тобой. Близнецы по разуму, ― его голос постепенно затихает, и

наступает тишина.

Я так растеряна, что готова провалиться сквозь землю. Я так растеряна, что все слова

путаются, и не остается ничего, кроме ощущения полной бессмыслицы. Я хочу перестать

выглядеть глупо, хочу перестать поедать Ангела своим недоуменным шокированным взглядом,

но не могу справиться со своими эмоциями. Когда теряешь над ними контроль, становится

очень трудно, и можешь натворить много вещей, за которые потом может стать стыдно.

Ангел понимает, что обстановка накалена до предела и усмехается, пытаясь помочь мне

расслабиться. И это действует. Я чувствую, как напряжение уходит и вскоре исчезает где-то в

кончиках пальцев ног.

― Чего ты боишься больше всего? ― спрашивает Ангел.

Я вяло пожимаю плечами, а он вдруг издает усталый смешок.

― Ты чего? ― говорю я.

― Просто ты почти на каждый мой вопрос пожимаешь плечами, ― объясняет он. ― Это

забавно и в то же время печально.

― Почему печально?

― Потому что я не знаю ответа. И ты тоже, хотя должна знать.

Я натянуто улыбаюсь и специально пожимаю плечами снова. Ангел тихо смеется и качает

головой.

― А ты? ― говорю я. ― Чего боишься ты?

Я подхожу к нему и наваливаюсь спиной на валун.

― Что от меня все отвернутся, ― признается Ангел. ― Не родители. Нет. Я знаю, что они

всегда будут поддерживать меня, что бы ни случилось. Я боюсь потерять друзей, то есть тебя и

Егора, ― Ангел перестает говорить и неуверенно прикусывает нижнюю губу. ― Но больше я

боюсь, что от меня отвернешься именно ты.

У меня перехватывает дыхание, а сердце начинает колотиться, как сумасшедшее.

Я ошибалась, думая, что накал страстей был тогда, когда минуту назад Ангел назвал меня

своей родственной душой.

― О-о-о, ― еле слышно протягиваю я на громком длинном выдохе.