upload

Далеко не все студенты смирились с тем, что именно Снейп занял директорское кресло, хоть старались и не показывать этого открыто. Захария Смит по-прежнему был предан Дамблдору, какие бы публикации в газетах ни печатались и что бы там ни говорили профессора. Для всего у него существовало одно оправдание – раз Дамблдор что-то сделал, значит, так было необходимо и другого выхода не имелось. Даже его вероятный союз с Упивающимися укладывался в эту схему, ведь для того, чтобы прогнать из Министерства Фаджа и его приспешников, нужна армия, особенно учитывая появление триады на стороне противника. Захария был не одинок, хотя его мнение поддерживали немногие. Они собирались после занятий в Выручай-комнате, от души жаловались друг другу на несправедливость реальности и придумывали способы, как усложнить жизнь новому директору.

Уэйн Хопкинс собрал вокруг себя достаточно неплохую компанию из двух десятков учащихся старших курсов с разных факультетов, которые жаждали освободиться от ограничений на колдовство, налагаемых законами нынешнего правительства. Не то чтобы все эти недовольные были сильными магами и действительно сумели бы с толком воспользоваться привилегиями колдовства без границ, скорее для них это являлось делом принципа и проявлением юношеского максимализма. Уэйн подстрекал своих единомышленников на неповиновение на занятиях, и в первую очередь – на ЗОТИ. Он убеждал всех, что Амбридж – шпионка Фаджа, и, не скрываясь, заявлял, что ее следует уничтожить. Гарри Поттера друзья Хопкинса ненавидели просто за то, что он существовал. Они торжествовали, когда выяснилось, что он никакой не герой, а Дамблдор, оказавшийся соратником Предводителя, всего-навсего наврал всем из каких-то личных побуждений. Но теперь, узнав, что Поттер входит в колдовскую триаду, их ненависть стала еще жгучее, а желание навредить ему возросла многократно. Что уж говорить о том, что этих юных последователей Упивающихся Смертью Снейп абсолютно не устраивал в качестве директора школы. Довольно легко приняв к сведению, что Дамблдор им не враг, и даже где-то обрадовавшись этому, Хопкинс уже подумывал о том, чтобы прибрать к рукам и группу смутьяна Смита. Он жалел лишь об одном – после отмены походов в Хогсмид ему не с кем было посоветоваться из старших и приходилось все делать на свой страх и риск.

***

Магическая Британия ликовала – появление триады всегда было очень хорошим знаком, ведь не без оснований считалось, что такая сила может стоять исключительно на стороне добра. Учитывая, что один волшебник из этого союза стал директором Хогвартса, они могли не волноваться за детей, отправляя их в школу. А то, что Риддл помогает министру восстановить в магической Британии порядок, всеми приветствовалось и давало повод надеяться на лучшее. Вокруг только и слышалось, что Поттер оказался все же не так прост. Среди населения пошли слухи, что Дамблдор как-то догадался о будущем воссоединении Риддла и Поттера, поэтому и пытался натравить их друг на друга, не желая уступать роль сильнейшего мага современности, к мнению которого прислушиваются. Теперь-то лишь самые упрямые будут сомневаться в справедливости обвинений Дамблдора во всяких преступлениях, ведь триада, несмотря на все его козни, все же объединилась. Колдофото, на котором Том, Северус и Гарри принимали поздравления от студентов, дивным образом очутившееся в распоряжении «Ежедневного Пророка», отныне лежало на видном месте во многих домах, став своеобразным оберегом для всех, кто мечтал о мире и спокойствии для своего дома.

***

Прочитав обещанную Ритой Скитер биографию Снейпа, Петтигрю на этот раз не спешил лично вручать газету Дамблдору, опасаясь лишиться жизни, став гонцом, принесшим неимоверно дурную весть. Сообщение о назначении нового директора Хогвартса бледнело на фоне открывшегося факта того, что в Британию пришла колдовская триада. Обычно такие волшебники становились во главе местной магической общины, так что ситуация серьезно усложнялась. Но Альбус, видимо, и сам заинтересовался, что же напишут про Снейпа, поэтому, не дожидаясь обеда, ознакомился с прессой.

– Питер! Живо ко мне! – зов Дамблдора больше походил на рык разъяренного зверя.

– Чего кричишь? – раньше Петтигрю в комнату к Альбусу вбежал Барти.

– Ты это читал?! – Дамблдор швырнул газету прямо в змееподобное лицо. – И ты – не Питер! – его всего трясло: ноздри раздувались, глаза метали молнии, а по бороде проскакивали искры таким плотным потоком, что было странно, как она еще не загорелась.

– Я слушаю, – увидев беспощадный огонь в глазах своего босса, Питер в очередной раз убедился, что ему пора распрощаться и с Альбусом, и с Барти, которому хватило взгляда на газету, чтобы понять – они в полной заднице!