Летом 2010 года в Барселоне Кармен Бальсельс сообщила мне, что у Гарсиа Маркеса есть неизданный роман, к которому он никак не может написать финал, и попросила меня поговорить с ним и по возможности воодушевить на концовку. Она упомянула, что это история замужней женщины, которая приезжает на остров, где похоронена ее мать, и там встречает любовь всей своей жизни. Вернувшись в Мехико, я первым делом пошел к Габо, спросил про роман и передал слова агента. Габо посмеялся и поправил: героиня находит не любовь всей своей жизни, а нового любовника в каждый приезд на остров. И, желая доказать мне, что финал у него есть, он попросил Монику достать последний вариант (он всегда хранил рукописи в немецких папках
Память уже не позволяла ему собрать все кусочки и все исправления в единую версию, но так или иначе, редактируя, он мог проводить время за любимым занятием: где-то подобрать прилагательное, где-то изменить маленькую деталь. Пятая версия, от 5 июля 2004 года, на первой странице которой он написал: «Большой финал ОК. Данные о ней ГЛ.2. Внимание: возможно гл. Финал / Лучший?», очевидно, нравилась ему больше остальных, и именно в нее при помощи Моники он внес изменения, касавшиеся предыдущих версий. Одновременно Моника собирала цифровую версию с альтернативными фрагментами и эпизодами. Эти два документа легли в основу настоящего издания.
Отношения между автором и редактором — договор о доверии и уважении. Мне посчастливилось работать с Габриэлем Гарсиа Маркесом, и это было непрерывное упражнение в смирении, причем я исходил из того, что он сам сказал, когда Кармен Бальсельс передала мне трубку при нашей первой беседе: «Я хочу, чтобы ты критиковал меня как можно больше, потому что, поставив последнюю точку, к книге я больше не вернусь». В отношении настоящего издания я действовал как реставратор перед холстом великого мастера. Исходя из цифрового документа, сохраненного Моникой Алонсо, и противопоставляя его пятой версии, которую автор считал окончательной, я рассмотрел каждую его рукописную или продиктованную Монике пометку, каждое измененное или убранное слово, иногда фразу, каждый альтернативный вариант на полях, чтобы решить, включать их в текст для публикации или нет. Работа редактора, по моему глубокому убеждению, состоит не в том, чтобы изменить текст, а в том, чтобы сделать текст сильнее уже имеющимися на странице средствами. Это включает проверку и исправление фактических данных, от имен упоминаемых музыкантов или писателей до соответствия возраста героини хронологии повествования.
Я надеюсь, что читатели «Увидимся в августе» почувствуют то же уважение и удивление, которые десятки раз чувствовал я, читая этот текст и чувствуя, что Габо сидит рядом, как на фотографии, которую сделала Моника Алонсо, когда мы работали над книгой речей.
Я благодарю Родриго и Гонсало Гарсиа Барча за то, решили положиться на меня, позвонили однажды в августе и сказали, что приняли решение опубликовать «Увидимся в августе» и назначить меня редактором. Груз ответственности оказался тяжелым, но их воодушевление и доверие на протяжении всего процесса стали лучшей наградой за всю мою редакторскую карьеру. Воспоминание о Мерседес Барче, которая некогда распахнула передо мной двери своего дома — а не только рабочего кабинета мужа, — не покидало меня. Нравственные принципы Моники Алонсо, ее преданность писателю помогли тексту попасть в наши руки, и я благодарю ее за то, что уделила мне время и восстановила историю написания. Все мы также в долгу у команды Центра Гарри Рэнсома при Техасском университете в Остине, где хранится архив Гарсиа Маркеса. Эти люди привели в цифровой формат все рукописи текста, без чего настоящее издание не состоялось бы. Вот их имена: Стивен Энисс, Джим Кун, Виви Беренс, Кассандра Чен, Элизабет Гарвер и Алехандра Мартинес. Выдающемуся редактору и дорогому другу Гэри Фискетьону я благодарен за беседу, которая вывела меня из профессионального ступора. Его опыт указал мне правильный путь. Еще один мой (и наш общий) проводник — главный редактор Сонни Мехта, по которому мы скучаем и который, я знаю, был бы счастлив опубликовать эту книгу. Отдельное спасибо моей жене Элизабет и нашим детям Николасу и Валери за то, что поддерживали меня, пока я надолго запирался с книгой в мансарде. И, наконец, моя самая большая благодарность — Габо за его доброту, простоту и тепло, которыми он встречал всякого, кто приближался к нему, как к богу, а он, как истинный человек, отвечал всем улыбкой. Память о нем была мне лучшим стимулом за все месяцы работы.
Приложение