В Хангай за огненным камнем

Навстречу поезду стремительно неслась гряда изумрудно-зеленых сопок с картинно белевшими возле них стайками юрт. Свежий утренний ветер, ворвавшийся в открытое окно вагона, донес неповторимый аромат степных трав, смешанный с горечью полыни и дымком далеких кочевий. Так могла пахнуть только монгольская степь! Мы упивались этим чистым степным воздухом, заряжавшим наши тела бодростью после утомительной долгой и душной ночи, наполненной непередаваемым чувством ожидания. Поезд продолжал свой бег по широкой долине, усыпанной белыми конусами юрт, отгороженных друг от друга пестроцветными заборчиками. Среди них под сенью строительных кранов розовели маленькие аккуратные домики. Степь с каждой минутой менялась, утрачивая свою первозданность и приобретая уже современные, индустриальные черты. Совершенно неожиданно под густой синевой неба возникла панорама белого, залитого солнцем Улан-Батора. Медленно приближались бледно-розовое двухэтажное здание вокзала и многоликие, расцвеченные всеми красками толпы встречающих. Перед глазами, вперемежку с европейскими костюмами, мелькали живописные монгольские халаты — дэлы — с ярко-оранжевыми и малиновыми кушаками. Казалось, весь город встречал возвращавшихся из Москвы земляков и прибывших в Монголию специалистов различного профиля — посланцев Советского Союза и других социалистических стран. Наступил торжественный и всегда волнительный момент встречи. Волнуемся и мы — небольшая группа геологов из Москвы, Ленинграда и Иркутска. Кругом приветственные взмахи рук и улыбки, целое море улыбок. Они понятны на всех языках и одинаково приятны, когда сердца людей открыты друг другу.

Среди встречающих — сотрудники Министерства геологии, знакомые и незнакомые лица. Ступаем, наконец, на монгольскую землю и попадаем в их тесный круг. Крепкие рукопожатия, короткое знакомство, и вот мы уже под опекой невысокого пожилого монгола в длинном коричневом халате-дэле и фетровой шляпе. Он из бюро обслуживания иностранных специалистов, и зовут его товарищ Тарви. Такое обращение — не сухая формальность: у монголов нет фамилий, их принято называть просто по имени, добавляя из чувства уважения слово «товарищ».

Сопровождая нас в новеньком микроавтобусе, товарищ Тарви по ходу маршрута показывал город, без устали рассказывал, демонстрируя довольно сносное знание русского языка.

Улан-Батор в переводе на русский — Красный богатырь. Старое название города — Урга, что означает ставка. За свою трехсотлетнюю историю городу довелось быть ставкой, резиденцией многих ханов и буддийских священников лам. В 1924 г., после победы народной революции, бывшая ханская резиденция стала столицей Монгольской Народной Республики и была переименована в город Улан-Батор.

Монгольская столица весьма своеобразна и не похожа ни на один из виденных мной городов.

Расположена она в широкой межгорной долине по берегам р. Толы (по-монгольски — Туул-гол). Еще издали видна легендарная гора Богдо-ула — жемчужина города, его маяк, далеко и хорошо видный отовсюду, высота ее над уровнем моря 2257 м. Наш гид Тарви рассказывал, что Богдо-ула издавна считалась священной, ей делали жертвоприношения, здесь запрещалось охотиться и вырубать лес. По преданию, Богдо-ула некогда надежно укрыла в своих густых девственных лесах Чингисхана и тем спасла его от гибели.

Теперь Богдо-ула — государственный заповедник, в котором обитают многие редкие животные, занесенные в Красную книгу Монголии: олени, косули, изюбры, кабарга, рыси. В живописных падях горы, покрытых лиственницей и кедром, размещаются дома отдыха и отдельные юрты — дачи уланбаторцев.

И здесь же, на левобережье Толы, возвышается конусообразная сопка Зайсан, не менее почитаемая всеми. Но связано это уже не с далеким легендарным прошлым, а с современностью — на вершине Зайсана белеет величественный монумент и горит вечный огонь в память советским воинам, павшим за свободу и независимость Монголии.

Горы, обрамляющие город, все время были у нас перед глазами. Они приветствовали, бодрили нас легким дуновением ветра, смягчающим улан-баторскую жару.