В жизнь

Старухе злобной целый день
За всеми наблюдать не лень,
Давно уж канула в летА
Её былая красота
И стройность талии. Давно
В халаты типа кимоно
Она небрежно одевалась.
Внутри её огнём сжигала
Всё ненавидящая зависть,
Её природная гнусавость,
Как атрибут печальных дней,
Слюною брызжущих речей,
В которых прижилась бацилла,
Поклёп и сплетни разносила,
Неся наветы тут и там
Про молодых красивых дам,
Мечтая, чтоб её ярлык,
К прекрасным женщинам прилип.
Я в список тот попала тоже,
За добрый нрав и свежесть кожи,
За дерзость и за то, что смело
Всегда других любить умела.
Но грязный слог её речей
Не достигал моих ушей,
Не прилипала к платью грязь,
Ведь я живу, над всем смеясь.
Старуха всё не унималась,
— Смирясь, спокойно встретить старость?
Бесславно так уйти в забвенье?
Другим, не портя, настроенье?
Ну нет. И молния очей
Вослед неслась её речей…
На том закончу повесть эту
Штрихов достаточно к портрету,
Тому не нужен Инстаграм,
Кто в нём себя узнает сам.

Перегрелась

Томился месяц в небесах,
Искрились звёзды. Вечерело.
Асфальт чечетку отбивал
Капелью кондиционеров.
В моём распахнутом окне,
Забыв про прелести Эдема,
Парил виденьем в вышине
Мой — то ли ангел, то ли демон.
Его к себе я позвала.
Зачем? Сама того не знаю.
Его я вовсе не ждала.
За что он изгнан был из Рая?
Присев в укромном уголке,
Взглянул в глаза мне жгучим взглядом,
Сказал, держа бокал в руке:
— Возьми сосуд, он полон яда,
Налей тому, кто изменял,
Тому, кто так тебя обидел,
И с ядом протянул бокал.
Своею речью искуситель
В душе мне чувства разжигал,
Боль разрывала моё тело,
Мой мозг возмездия алкал,
А сердце ныло и жалело.
Из рук бокал я приняла,
Терзали недолга сомненья,
И осушив его до дна,
Я ощутила облегченье.

Всепрощение

Прошу прощения у тех,
Кто не прощал моих огрех,
И счёт вёл промахам моим,
У тех, кто мною не любим,
У тех, кто грязно клеветал,
Кто с равнодушием взирал,
Когда топтали мою честь,
Кто не гнушался в душу лезть,
Кто не прощал мне мой успех,
Над суетой счастливый смех,
У тех, кто в спину мне плевал,
Кто другом слыл, но предавал,
Кто пнуть пытался сапогом,
Кто оказался слабаком,
И, исказив в ухмылке рот,
Поближе стал к тому, кто врёт.
Вас много в моей жизни было,
Но я давно вас всех простила.

Без намёка