Варвар 2. Исступление

- Мой сынок. Малыш мой. Наконец-то ты заговорил! Как же я счастлива! - зацеловывала его маленькую мордашку, сын обнимал меня в ответ. Ластился, как котёнок, а Марат не сводил с нас напряжённого взгляда.

- Ну всё, беги в кроватку. Я скоро приду, - шепнула крохе на ушко, и тот вприпрыжку побежал в свою комнату.

Мы не говорили с Маратом с момента приезда из больницы. Я не решалась начать разговор, а он всё время о чём-то раздумывал. Хотелось бы мне знать, о чём именно, и связано ли как-то это со мной.

Скрипя своими блестящими кожаными туфлями, прошёл по паркету, остановился прямо напротив. Взяв моё лицо за подбородок, приподнял вверх.

- Не нужно волноваться, тебе нельзя.

- Я просто радуюсь. Я уже и не надеялась…

Марат вздохнул и, погладив меня по щеке, убрал руку.

- Ты, наверное, меня не поняла, женщина. Я повторю. Ты будешь выполнять предписания врачей в полной мере. Или я отправлю тебя на сохранение. Я прекрасно понимаю твои эмоции, но сейчас ты должна думать о том ребёнке, которого носишь. О парне я сам позабочусь.

Моя улыбка незаметно испарилась и осталась лишь горечь от его слов. Отчитывал меня, как маленькую девочку.

- Я думаю.

- Думаешь? Правда? - он присел, поравнялся со мной. - А вчера ты думала?

- Марат…

- Иди к сыну. Я приду чуть позже.

Резко встал, схватил свой пиджак. В каждом движении злость, агрессия, раздражение.

- Куда ты?

- У меня дела. Буду поздно. Ложись без меня.

***

Марат боялся. Так боялся, что от перенапряжения тряслись руки. Любое её неосторожное движение, и у него в голове взрывается атомная бомба. Почти психоз.

Монгол закрыл глаза, смакуя свою излюбленную отраву, а Марат вдруг подумал, что и сам бы не прочь выпить. Никогда не уважал алкоголь и лекарством его не считал. Но сейчас хотелось успокоиться. Выбросить всё дерьмо из головы и начать, наконец, жить.

- Знаешь, брат, на тебя страшно смотреть. Что-то случилось? Ну, кроме того, что ты безнадёжно влюблён в скромницу-училку?

Хаджиев тяжело вздохнул, вновь открыл приложение с видеотрансляцией из дома Снежаны. Она что-то читала мелкому, лёжа рядом с ним, а пацан уже спал крепким сном.

- Моя скромница беременна, - не отрывая взгляда от экрана.

- Чего? Нихрена ж себе новость! И ты молчал! - Архан аж подскочил на месте. Вот уж кто детьми грезит.

- Я только узнал.

Монгол похлопал друга по плечу, поднял рюмку.

- Поздравляю, братишка! Как говорит мой старик, да будет это во благо!

Марат кивнул, снова взглянул на Снежану. Она расчесывала волосы у зеркала, уже в своей спальне, и рот тут же наполнился слюной. Уже скучал по ней, по красавице своей. Но домой не торопился. Боялся, что снова не сдержится, обидит, а этого хотелось меньше всего.

Пацан ещё этот… Папой назвал. Его, Марата. Какой он нахрен отец? И ведь не скажешь так ребёнку. Не объяснишь, что его родной папаша продал мальца вместе с мамой. А он... Он просто злой мужик, пожелавший себе маму пацана. Сам мелкий шёл бонусом.

***

Ждала его до полуночи, ворочаясь под одеялом, и не могла сомкнуть глаз. Прислушивалась к любому шороху, и каждый раз разочарование впивалось под кожу острыми иглами.

Не придёт.

Не хочет меня видеть. Только причину я так и не поняла. Ведь было всё хорошо… До известия о моей беременности. Или просто я себе напридумывала лишнего.

Внедорожник Марата заехал во двор уже под утро. Я спала беспокойно, то и дело просыпаясь, а потому отчётливо слышала его шаги. Правда, бросаться на шею Хаджиеву не стала, хоть и было такое желание. Сдержала дурацкий порыв.

В полной уверенности, что я крепко сплю, он присел рядом, коснулся губами моего лба и, что-то сказав на своём языке, провёл большим пальцем по губам.

Прикусив язык, усердно делала вид, что ничего не слышу, но тело тут же откликнулось на его прикосновения. Соски напряглись, болезненно заныли, а трусики стали мокрыми, как случается всегда, когда Варвар рядом. Хотя, скорее всего, сейчас был рядом Марат. Его запах я улавливала. Это, наверное, странно, но, да, этот мужчина даже пахнет по-разному. От Варвара веет опасностью с нотками мускуса, а от Марата исходит сила с ароматом пряностей и дорогого парфюма. Но как бы там ни было, мне всегда нравится его запах.

Неспешно сняв одежду, он откинул одеяло, властно сгрёб меня в свои сильные объятия и, уткнувшись носом в мои волосы, что-то прошептал. А мне вдруг стало так тепло, уютно, невыносимо хорошо. До слёз. До немого крика.

- Я люблю тебя…

Он не ответил. Да и не нужны были слова. Всё уже сказано. И хоть я не знаю чеченский язык, уверена, это было признание. Возможно, не слово в слово, но исходящий от него жар, что окутывал меня невидимым, жутко приятным на ощупь облаком, доказывал это. Я не безразлична Марату.

И мне не было стыдно или страшно за свои слова. Ничуть. Я хотела их сказать. Они просились наружу. А Марат должен был их от меня услышать. Вот и вся истина.