Вавилон и Башня

– Что вы, что вы! Какой там шабаш! Наоборот! И это самое интересное. Полная тишина. Только и слышишь, как качается башня, как скрипит обшивка. Даже, даже… как воет ветер в антеннах. Это совсем нескучно! – гордо подытожил дядя Ваня.

– Ага… – вот чего я точно не ожидал, так обнаружить в старом калеке философа-отшельника, который все время слушает, как качается башня. Да уж… – Слушай, а в чем тут интерес-то? Ты ж каждую ночь одно и то же слышишь. Каждую! Как башня раскачивается, как ветер в антеннах дует и все такое… в чем тут интерес?

– А! Она же все время по-разному воет. То так, то так.

Я заметил, что у дяди Вани догорела сигарета, и протянул еще.

– Ай спасибо, – искренне обрадовался он, словно сигареты были уж таким дефицитом.

– Да ладно… – отмахнулся я и тоже закурил.

Какое-то время курили молча. Мне стало жалко, что больше выпить нечего. Почему-то очень хотелось еще. Хотя, по всем законам физики, из меня уже должно было политься.

Но какие-то острые, как будто отточенные лезвия-мысли не давали забыться.

– Там, там, там… куда я иду…

Там, там, там…

И там, там, там… все есть…

– Стой! – я схватил дядю Ваню за рукав. – Стой! Это что? Откуда? Кто-то поет? Слышишь?

– А?

– Какие-то стихотворения. Слышишь? «Там-там»… Слышишь?

– Стихотворения? Это, это… – дядя Ваня поперхнулся. – Это башня поет. Башня поет свои песни. Я же вам говорил, – как ни в чем не бывало пояснил он, словно это было что-то типа «радио поет».

– Какая еще башня?!

– Как это какая? Это… эта, Оста… Остан… – опять начал заикаться он. – Останкинская. Какая ж еще?

– Что значит поет?

– Ну, ну… по…поет… эта… ба…ш…н…я…

Я успокоился. Все-таки алкоголя уже прилично. Каким бы я себе ни казался трезвым, это не так.

– Извини, дядь Вань, – я отпустил его рукав.

– Не, не, не… – заикался испугавшийся дядя Ваня. – Просто вы хотели узнать, почему тут ночью не скучно. Вот, вот… это башня, она поет, все время поет.

– Да ну…

– Вы это… это… спросите у нее что-нибудь. Она… это… это… ответит так-то.

– Чего?.. – усмехнулся я. – Дядь Вань, ты чё, со ста грамм набухался?

– Не… не… вы попробуйте… это… попробуйте!

Я почувствовал, что и сам пьян, и решил подзадорить бедного глупого старика. Поэтому встал на колени, расставив руки, как Кристофер Ламберт в заставке к фильму «Горец», и заорал:

– Что у ме-н-н-яя внутри? Что? Что, блядь, у меня там внутри?! Почему я не мо-г-г-у жить как все?! – истошно орал я, понимая, что не так уж плохо придумал дядя Ваня. Не так много мест, где можно со всей силы поорать, да еще на такой высоте. – Ну что, дядь Вань, доволен?

– А-хе-ха…

Я достал еще две сигареты – ему и себе.

– Слушай, дядь Вань. Ну а если без шуток. Ты как вообще сюда…

– Ч-ш-шшш! – он приложил указательный палец к губам. – Ч-ш-ш. Слушай. Слушай ответ.

– Ну ты, блин, даешь…

Я закрыл глаза и увидел мельтешение маленьких черных предметов. Давление! Ну, понятно, допился. Потом зажмурился сильнее и увидел белое круглое пятно, в виде большой песчаной башни… нет, даже не башни, а какого-то песчаного червяка.

Червяк вроде как упал сверху откуда-то. Но не развалился на кучу ошметков, а врезался в пустыню.

– Червяк врезался в пустыню, – повторил я.

Попытался открыть глаза, но ничего не изменилось. Я видел то же самое: здорового червяка, который врезался в пустыню… и стал башней.

Песчаные бури утихли, я рассмотрел, что, помимо червяка, кто-то есть внизу. Какие-то опарыши, которые из него вывалились. Как будто сидели в трупе червяка, а потом, когда дожрали внутренности, вывалились наружу. Всмотреться получше не получалось, форма этих существ пока оставалась непонятной. Но даже через такое мельтешение я разглядел, что они покачиваются из стороны в сторону.

– Вы живы? – спросил кто-то.

– Скорее нет, чем да, – попробовал сострить я и, кажется, даже изобразил высокомерное «хе-хе-хе».

– Скорой здесь нет, – почему-то ответил неведомый голос, хотя я ни про какую скорую не спрашивал.

– Нет так нет, – согласился я.

– А что тогда делать будете?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я снова попытался присмотреться к противным опарышам и решил, что самое абсурдное в этой ситуации и есть самое правильное.

– Ч-т-о-о мне де-ла-ть? – закричал я, но вместо нормального звука почему-то получился писк.

– Пока не пытайтесь дышать, – опять сказал неведомый голос. – Подождите, хоть я позвоню.

– Позвоню?! – удивился я.

«Куда звонить? Да и что он скажет? Черт…»

Я еще раз постарался крепко-крепко зажмуриться, чтобы наконец увидеть простое темное ничто.

– Вы видите какой-нибудь цвет?

– Цвет? Цвет чего?

– Не понял, повторите.

– А? – на этот раз не понял я.

«Да что б вас…» – я не знал, что еще со всем этим делать. Попробовал больно себя ущипнуть правой рукой за левую. Но потом запутался, какая из них какая. И какой из них надо за что щипать. «Если не можешь бороться с насилием, отдайся ему», – вспомнил я дурацкую фразу, правда, очень подходящую к моему нынешнему положению, и попробовал отдаться. Попробовал приблизить червя и даже как будто сел на него.

– А вы тут что делаете? – опять спросил неведомый голос.

– Как это что?! – возмутился я.