Вечный двигатель

— Это поощрительная оплата. Если вы собираетесь и после моего отъезда проводить подобное мероприятие, то нам лучше сразу организовать его по-деловому. И руководитель должен получать комиссионные. На первый раз директором, естественно, буду я.

— Понимаю. Это кажется разумным. Но членам ордена не позволяется иметь никаких частных средств, кроме разве что малой толики карманных денег. Как же быть с комиссионным вознаграждением?

— Вам придется что-нибудь придумать, — пожал плечами Борел. — Возможно, стоит нанять в качестве директора кого-то из банкиров или купцов.

— Возможно. Мы должны обсудить это поподробней. Не зайдете ли вы сегодня вечером ко мне на ужин? Я приглашаю вас в цитадель.

— Теперь моя очередь быть ошеломленным, Ваше Превосходительство! — воскликнул Феликс, пытаясь скрыть торжествующую усмешку. Вот он, заветный миг удачи!

В назначенный час Борел предъявил часовому свой пропуск и был взят на буксир проводником в форме оруженосца. Изнутри этот мишейский кремль сильно напоминал разросшийся муравейник. Огромные каменные дома, арсеналы, официальные учреждения и прочее перемежались со смотровыми плацами и площадками для игр. Броско разодетые хранители обоих полов фланировали по улицам, бросая на чужака острые взгляды, но не пытаясь его остановить. Феликс внимательно смотрел по сторонам, запоминая путь на случай, если потребуется спешно удалиться по причине какого-либо промаха. Именно из-за несоблюдения этой меры предосторожности он однажды провел шесть месяцев в качестве гостя французской республики.

Казначейские апартаменты выглядели безусловно роскошными для жилища человека, давшего обет бедности. Кроме хозяина, гостя встречала молодая женщина, при виде которой у Борела захватило дух. Если не обращать внимания на зеленые волосы и перистые антенны, это была самая соблазнительная штучка, какую он видел с тех пор, как покинул Землю. Особенно учитывая тот факт, что микардандское вечернее платье оставляло грудь полностью обнаженной.

— Зер Феликс — шерга Зердая, моя доверенная секретарша, — представил Кубанан и понизил голос, имитируя конфиденциальность: — Я думаю, что она моя родная дочь, хотя, естественно, этого никто и никогда не может знать наверняка.

— Значит, среди хранителей существуют-таки сердечные чувства? — удивился Феликс.

— Да, к сожалению, вы правы. Это постыдная слабость, но зато какая приятная. О-хо-хо, временами я завидую простолюдинам. Да ведь и сама Зердая не так давно дала взятку инкубаторской прислуге, чтобы узнать, какое яйцо принадлежит ей.

— Я только сегодня спускалась туда, — оживилась девушка. — Служанки говорят, что младенец вылупится дней через пятнадцать.

— Хм, — смущенно кашлянул гость. — Не будет ли вопрос об отцовстве противоречить правилам хорошего тона? Извините, если я иной раз совершаю какой-то промах, я еще не вполне сориентировался в местных обычаях.

— Никаких обид. Отец ребенка — зер Сарду, предшественник зера Шургеза, не так ли, Зердая?

— Так. Но, боюсь, наши повседневные дела кажутся скучными такому бывалому галактическому путешественнику. Зер Феликс, поведайте нам о Земле. Я давно мечтаю отправиться туда! Меня зачаровывают рассказы про Московский Художественный театр и шанхайские ночные клубы. А как, наверное, чудесно ехать на мощной машине! Или говорить с кем-то во многих милях от тебя! И все эти потрясающие изобретения и фабрики...

— Иногда я думаю, что шерга Зердая проявляет неподобающее отсутствие гордости за свой орден. Возможно, это извиняется ее молодостью, — сухо произнес Кубанан. — Перейдем к лотерее. Вы позаботитесь о том, чтобы отпечатали сертификаты?

— Конечно, — пообещал Борел. — Но я и не подозревал, что у вас есть печатный станок.

— Есть, мы получили его от землян, хотя предпочли бы получить ваше оружие, чтобы уничтожить врагов. Но нет, землума ограничиваются лишь устройствами, способными внести смуту в наше общество. Ведь если простолюдины научатся читать, то кто знает, какие безумные мысли поможет распространить среди них эта злосчастная машина?

Борелу пришлось задействовать все свое обаяние, чтобы уйти от скользкой темы. По счастью, ужин состоял из наиболее приемлемых кришнянских блюд (на этой планете существовала большая возможность, что тебя угостят чем-нибудь похожим на гигантского таракана). После трапезы все трое закурили сигары и продолжили беседу, потягивая спиртное.

— Зер Феликс, — сказал казначей, — вы достаточно опытны в сфере человеческих взаимоотношений. Вы понимаете, что зачастую истинная причина поступка скрывается за ложной мотивацией. Земляне отказываются посвящать нас в свои научные открытия, объясняя это незрелостью кришнянской культуры. Они имеют в виду наши гладиаторские игры, судебные поединки, общественное неравенство, войны и тому подобное. Я не говорю, что они не правы, более того, лично я был бы рад никогда не видеть даже пресловутого печатного станка. Но вот какой вопрос вертится в моей голове: а в чем истинная причина их отказа?