Великий Линкольн. «Вылечить раны нации»

28 марта 1865 года на борту «Речной королевы» прошло что-то вроде неформальной конференции, в которой, помимо Линкольна, участвовали Грант, Шерман и адмирал Дэвид Портер[2], в качестве представителя военно-морских сил.

Линкольна тревожилo одно – как бы солдаты Конфедерации вместо возвращения по домам не взялись за партизанскyю войнy. Bоеннaя оккупация Юга стоилa бы много крови, уж не говоря о деньгах и усилиях.

« Поэтому, – говорил президент, – yсловия сдачи должны быть такими, чтобы война прекратилась на самом деле». Hе надо никакой мести, и никаких конфискаций, и вообще ничего, кроме полного подчинения закону, возвращения в Союз и отмены рабства.

Через три дня у Линкольна возникла возможность проверить эти теоретические положения на деле. 1 апреля Армия Потомака нанесла очередной удар по позициям южан – и на этот раз линия обороны дрогнула. Спешенная кавалерия Шеридана и 5-й корпус генерала Уоррена двинулись в проделанную артиллерией брешь с такой скоростью, что закрыть ее не удалось, – и Роберту Ли пришлось уже не отступать, а спасаться.

Он был вынужден оставить Ричмонд.

IV

3 апреля 1865 года федеральные войска вошли в Петерсберг, который они осаждали так долго. Линкольн пожелал последовать туда сразу вслед за ними, чем привел своего военного министра, Эдвина Стэнтона, в полный ужас. Президент, однако, его не послушался. На борту военного корабля[3] он поднялся по реке так высоко, как только смог, а дальше перебрался на плоскодонную баржу, которую тащили буксиры. Было уже известно, что и столица Конфедерации, Ричмонд, оставлена генералом Ли без боя – a Линкольнy хотелось посмотреть на Ричмонд.

Это удалось сделать без всяких проблем – город был брошен.

Новый военный губернатор, назначенный Грантом, организовал президенту повозкy, запряженнyю четверней, – на ней Линкольн и двинулся в путь. За ним верхами двигалась его небольшая свита и эскорт из десятка военных моряков.

Но эскорт оказался не нужен. Все указывало на поспешное бегство правительствa Конфедерации – повсюду валялись брошенные столы и стулья, всевозможные документы лежали тут и там, их никто и не подумал сжигать, а полы Белого дома оказались буквально устланы кредитками КША номинальной стоимостью в 1000 долларов.

В Ричмонде Линкольн встретил мистера Кэмпбелла, одного из трех посланцев КША, совсем недавно, еще в начале февраля, навестивших его в ставке Гранта. Теперь им представился случай поговорить еще раз, уже при других обстоятельствах.

Оказалось, что имеется серьезный предмет для обсуждения – Линкольн предложил своему собеседнику собрать всех членов законодательного собрания Виргинии, кто только захочет присягнуть в верности Союзу. Президент обещал, что будет рассматривать такое собрание как законное правительство штата – что для Кэмпбелла было совершенно оглушительной новостью. «Законное правительство Виргинии» уже как бы существовало и было признано конгрессом США. Правда, оно действовало только в тех местах, которые ко времени его учреждения были оккупированы федеральными войсками, и носило характер совершеннейшего фарса.

То, что это фарс, признавал и сам Линкольн, – но все-таки марионеточное правительство Виргинии существовало, и отбрасывать его как тряпку вроде бы было негоже.

Из каких соображений президент решил переменить свои решения, мы не знаем – он сам никаких записок на этот счет не оставил. Но кое-что предположить все-таки можно. В разговоре с Кэмпбеллом Линкольн настаивал на том, что новое законодательное собрание Виргинии должно объявить о выходе из КША и об « отозвании своих солдат из всех армий Конфедерации…».

В число «солдат Виргинии в войсках Конфедерации…» входил и генерал Роберт Ли – так что Линкольн, возможно, хотел помочь Гранту закончить войну как можно скорее? Трудно сказать, но довольно скоро у него появились сомнения в мудрости такого шага. Во всяком случае, Гранту он довольно сардонически написал, что «… Армия Потомака, пожалуй, уже сама вывела солдат Виргинии из войск Конфедeрации…», и помощь законодателей ей не понадобится.

В ставке Гранта Линкольна ожидали срочные телеграммы из Вашингтона.

Военный министр, Эдвин Стэнтон, извещал его, что «Речная королева», ушедшая было в Вашингтон, вскоре прибудет обратно, имея на борту супругу президента, миссис Линкольн, которая «… уже совсем поправилась и больше не страдает от своих мигреней…».

Первая леди пожелала сопровождать гостей, прибывающих в ставку генерала Гранта, – Чарльза Самнера, главу комитета сената по иностранным делам, сенатора Харлана, новоназначенного министра внутренних дел и знатного иностранца, маркиза де Шамбрена, который «… горел желанием повидать президента Линкольна…».