Вересковый край

Вот лесничий — Янис Метузал. У него есть корневище — свой корень. А человек, который имеет свой корень, необязательно должен расти рядом в виде побега. Нет, человек может улететь семенем, но всё равно знать, что там, на том холме, в той долине за холмом — его корень.

Ты можешь быть прутиком в метле, веткою в вазе, только помни — у тебя есть твой корень.

Мать лесничего сказала мне:

— Мои дети не могут оторваться от земли. Это — талант.

Отец был земледельцем, дочь — садовод, а сын нашёл себе место в лесу, среди деревьев.

Темнеет, я хожу взад-вперёд по лесной дороге. Но вот послышался топот копыт. Подъехал лесничий.

Я вдруг почувствовал неловкость. Я ведь для него чужой человек. Как объяснить, чего я хочу? Но шум леса помогает, и начинается разговор.

— Выращивать лес — моя страсть, — говорит лесничий. — Некоторые думают, будто лес растёт сам по себе. А это не так, ему надо помочь, и человек способен на это. А вот нынешней зимой я снова буду работать над созданием лесного музея. Рядом с домом лесничества есть помещение, в нём и будет музей.

Лесной музей — вот чудо!

Вот маленькие дырочки в берёсте — это дятел пил берёзовый сок. А это чага — так называется чёрный гриб-нарост на берёзе, а вот — ведьмина метла. А это клык вепря — 23 сантиметра в длину.

Сюда приходят школьники и удивляются: никогда они не думали, что в лесу столько чудес.

Так любить свою землю, свой лес — это талант.

ДОМ НА ХОЛМЕ

Вересковое болото. Посреди него — холмик, на холме — домик.

Здесь живёт одинокий старик, пасёт коров.

Никакой дороги сюда нет. Изредка по вересковым кочкам приезжает сюда за молоком трактор, порычит-потарахтит, и снова тишина — тишина лип, тишина гудящих пчёл.

Тишина вереска на болоте.

ИЩИТЕ САМИ

Поедем туда, где волны с открытого моря гулко врываются в песчаниковые пещеры.

Пойдём на ту речку, что мчится шурша сквозь заросли камышей. Здесь, в прибрежных джунглях, урчат кабаны, выводят маленьких полосатых поросят. А в полночь бобры грызут деревья, валят тополя прямо на ковёр из кувшинок.

Вы, наверно, думаете, что это не в Латвии?

В Латвии. И я могу показать где, но ищите сами.

КАК ПАХНЕТ ТРУД

Я остановился в местечке Дзелзамури — Железные молоты.

Здесь живёт одна писательница. Она работает в деревенской тиши.

В сенях её дома пахнет деревней.

У каждого дома есть свой запах, у каждой печи — свой жар, у каждого колодца своё эхо.

Запах дома ясен уже в сенях. Вот стоит ларь, сквозь крышку его пахнет мукой, хлебом. Где-то здесь и копчёное мясо — остался аромат дыма и оплывающего сала. А в корыте лежит уже остывшая варёная кормовая свёкла. Пар давно рассеялся, но запах остался в брёвнах, в стенах, в потолке.

Иногда зайдёшь в какой-нибудь дом и спросишь:

— Скажите, что за особенный запах у вас в сенях?

— Да это у нас здесь дед со своими кожами, — смущённо почему-то отвечает хозяин.

Как же это я не заметил? Там, на лестнице, целая охапка кож.

— Вы уж извините, у нас здесь такая грязь.

Но никакой грязи нет. Новые времена повесили в сенях измазанный маслом комбинезон тракториста, поставили в угол канистру с соляркой. Вместе с запахом хлева и хлеба, дублёных кож и варёной свёклы всё это образует особый неповторимый букет.

Так пахнет труд.

ЖЁЛТАЯ СКАЗКА

Долго я бродил по холмам, покрытым цветущими одуванчиками. Наконец лёг в эту желтизну, и мне показалось, что я в ней — маленький зародыш жизни и солнце меня высиживает. Здесь я и написал «Жёлтую сказку». Вот она.

«Солнце, как яичный желток, висело над землёй.

А по лучам на землю шли цыплята, и все они были, конечно, жёлтые.

Жёлтая пчела подлетела к цыплёнку, стала приглашать в свой жёлтый улей. Но цыплёнку в улей не залезть, дырочка маленькая.

„Ладно, — подумал он. — Вон жёлтые бабочки летают, полетаю с ними“.

Цыплёнок подпрыгнул, но тут же вспомнил, что у него крыльев нет, полоски какие-то вместо крыльев.

„Стану курицей, — мечтал цыплёнок. — Буду летать высоко“.

А солнце сияло на небе, как жёлтый блин с такими вкусными, хрустящими краешками.

Пчёлы летели от одуванчика к одуванчику и возвращались в свой жёлтый улей. Он выглядел, как огромная жёлтая библиотека. Рамки для сот — будто полки, и все наполнены сотами. А соты похожи на жёлтые шестиугольные телевизоры, только вместо экранов блестит жёлтый мёд.

До самого горизонта желтели луга — это цвели жёлтые ветреницы и примулы, но больше всего было одуванчиков. Все холмы сияли одуванчиками.

И казалось, что солнце только что на вершине холма лежало, в одуванчиках валялось.

Тут я и сам не удержался, взял да и повалился в одуванчики. Опылился весь, облепился, обсыпался жёлтой пыльцой.

Подошла жёлтая корова, подумала, что я одуванчик, да и съела меня, жёлтого. Так что писать дальше нет возможности».

КАРТОФЕЛЬНЫЙ КАРНАВАЛ

«За пять дней до этого ничего не ешьте, — так было написано на пригласительном билете, который я получил из Казданского совхоза-техникума. — А через пять дней приезжайте на праздник».

Я не ел ничего пять дней и поехал на праздник.

И это был праздник картошки.