Во цвете самых пылких лет

А время уже близилось к вечеру. Славке пора было встречать Мариамку после работы. И, как всякий влюбленный, он охотно и немного рассеянно переложил на плечи ближнего все бытовые тяготы. Таким образом, Тарабукину предстояло идти на базу за чемоданами — Славкиным и собственным.

48

Есть в жизни семнадцати-восемнадцатилетних людей замечательная пора, когда настигает их впервые взаимная любовь. Они счастливы и безумны в эту пору. И не жалко, что она проходит. Только вот через какой-нибудь десяток лет люди, которые в пору собственной любви не замечали никого, находясь рядом с любимым или любимой, уже косятся на других, льнущих друг к другу в трамвае: вот-де, пошли времена, разве ж мы такие были?.. Что ж — и это, говорят, естественно.

У Славки с Мариамкой был последний вечер. Девчонка, узнав об этом, сразу погрустнела, но Славка сказал:

— Ничего, Мариамка. Мне ведь тоже грустно с тобой расставаться. Ты дашь мне свой адрес, я тебе свой — будем писать письма. Мне скоро в армию, так ты мне и в армию пиши. А после армии я сразу к тебе сюда приеду. Или ты ко мне. Ну, чего ты, Мариам?

— Так, ничего… Давай пойдем в морской порт, посмотрим на корабли. Они тоже, как люди: уходят — и ревут, кричат, тоскливо так…

В порту провожали большой океанский теплоход. Народу было много, Славка с Мариамкой еле протолкались к перилам. Моряки тоже толпились у борта, возле поручней, что-то кричали и махали руками. К своему удивлению, Славка увидел среди них рыжего матроса с бакенбардами, с лицом веселого мопсика, которому они продали когда-то Мариамкиного кота Джанмурчи, и он отпустил его на волю. Славка поймал его взгляд, помахал рукой. Тот удивленно пощурился, наклоняя голову то к одному, то к другому плечу, и вдруг узнал его, крикнул:

— А, привет! У тебя нет, случайно, с собой какого-нибудь завалящего кота? Сегодня заплачу нормально. А то наш смылся куда-то. Время отплытия — а его нет. Загулял, что ли? А то он аккуратный.

Славка чуть не подпрыгнул от радости, что моряк узнал его: мешали люди, жмущие его к перилам.

— У меня нет сегодня! Я вообще этим не занимаюсь! Раз только… случайно… А это не ваш, глядите?! — и показал на огромного кота, важно взбирающегося по трапу.

— Он, он, точно! Явился, бродяга! На Ямайку пойдем! Там ему насчет крыс будет лафа! А нам насчет рому. Традиционный морской напиток!

— Сколько народу! — Славка кивнул на окружающих.

— Да, много! — ответил моряк. — Только меня никто не провожает. Как в рейс идти — все друзья куда-то пропадают.

— А я? Я ведь провожаю? Можно?

— Ты? — моряк почесал затылок. Лицо его дрогнуло. — А что ж! Конечно, можно! Это твоя девчонка рядом? Твоя? Подождите немножко!

Он исчез и через некоторое время появился на прежнем месте с большущим яблоком.

— Держите! — крикнул он. — Буду мудрым и лукавым змием! Держите хорошенько, а то не поймаете!

Моряк не промахнулся. Яблоко влетело прямо Славке в руки. Он дал его попробовать Мариамке.

— Какое сладкое! Я еще не ела таких нынче летом.

Славка тоже откусил от яблока. Оно действительно оказалось очень вкусным.

— Спасибо! — закричали они вслед отплывающему кораблю.

49

С причала они отправились к Мариамке домой. Она пригласила его, Славку, сказала, что отец будет дома, да он и сам понимал, что неудобно не проститься с Рустамом Галиевичем. И еще — Славке хотелось побывать дома у Мариамки. Казалось почему-то, что дома у нее должна быть удивительно уютно.

Так и было. Пушистый ковер под ногами в комнате, шумный чайник на кухне, розеточки с абрикосовым вареньем. Попили чай и стали ждать Рустама Галиевича.

— Что это тебе матрос насчет кота говорил? — с подозрением спрашивала Мариамка. — Продать просил, что ли…

— Да нет! Он так просто! Шутил, наверно.

Пришел с дежурства Рустам Галиевич. Поздоровался со Славкой за руку, как со старым знакомым, сел за стол.

— Он завтра уезжает, пап! — шмыгнув носом, сказала Мариамка. — Вот… пришел посидеть на прощанье.

— Что будешь делать, когда приедешь? Вообще чем думаешь заниматься?

— Я хотел сварщиком. У меня отец бригадиром монтажников работает, а мать сварщица. Она уже учила как-то, я умею немножко… дугу нормально держу и металл уже меньше жгу. Хотел к ним… если примут.

— А учиться не хочешь? Смотри, время пройдет, скажешь: что это я — рабочий да рабочий, всю жизнь рабочий!

— Ну и что? Мы вот сегодня с Мариамкой теплоход ходили провожать, так я там видел знакомого моряка. Ну, не очень знакомого, так — просто в лицо я его знаю. О нем один человек сказал, что он — вечный матрос. Вроде бы он его за это презирает. А может, ему нравится быть матросом, и он свою работу ни на какой капитанский мостик не променяет. Разве так не может быть? Потом — не так уж я хорошо в школе учился, чтобы в институт идти. Да мне нравится сварщиком! Разве так не может быть?

— Очень может! — Рустам Галиевич засмеялся. — У меня у самого дочь учиться не хочет. Зачем было десять классов кончать?

— А мне тоже нравится продавцом! — отрезала Мариамка. — Стоишь, народ всякий, девчонки бегают — весело! А десять классов ты меня заставил кончать, я не просила.