Волхвы, колдуны упыри в религии древних славян

Помешательство, безумный бред, столбняк объясняются на Руси проказами леших; человек, которого обошел (овеял вихрем) леший, делается каженником (искаженным), теряет смысл и память; белорусы думают, что тот, над кем пролетел злой дух лядащик, непременно сходит с ума. Наравне с эльфами, русалками и вилами олицетворенные недуги населяли воды и леса; чтобы избавиться от них, немцы и славяне шли к источникам или в густые, тенистые рощи и там совершали свои целебные обряды; особенно важную роль играли в этом случае деревья, растущие над водами: ива, верба, плакучая береза и др.

Чех, когда трясет его лихорадка, отправляется к вербе, склоняющей свои ветви над светлым потоком, и по окончании пароксизма привязывает к дереву какой-нибудь дар и быстро, без оглядки, бежит домой; или он отрезает клок своих волос и лоскут собственного платья, буравит в вербе отверстие, влагает в него приготовленные отрезки и заколачивает их глоговым клином. Наши поселяне вешают на деревьях, в дар русалкам, холсты и нитки; от болезней они купаются в реках, прудах или источниках и оставляют на прибрежных кустах и деревьях полотенца и сорочки; нередко над головою болящего завязывают в лесу две березовые ветки, приговаривая: «Коли ты (болезнь) покинешь -отпущу, не покинешь - сама сгинешь!» Немцы завязывают от лихорадки три узла на ветвях ивы. Скважины в древесных стволах, сквозь которые протаскивают больных детей, называются в Швеции elfenlocher. Чехи сотрясают на одержимых лихорадкою росу с ветвей вишневого и других деревьев.

По совершении этих обрядов, возвращаясь из лесу домой, не следует оглядываться назад и отвечать на призывный голос, иначе демон-мучитель узнает свою жертву и не прекратит своих посещений.

Ведьмам славянские предания приписывают ночную езду на людях, которых они оборачивают конями; вылетающая из них в виде бабочки душа (вещица) налегает на спящих страшною тяжестью.

По другим сказаниям, злой дух болезней и смерти - мора или мара (нижнелуж. murawa, польск. zmora - удушье, чешек, mura - эльф, ведьма и мотылек) - носит свою голову под мышкою и блуждает ночью под окнами изб, произнося имена хозяев и домочадцев: кто отзовется на голос мары - тот умрет; она садится на сонного человека и душит его; у женщин и коров она любит высасывать молоко. Как шведы и датчане видят в марах души усопших, так, по мнению болгар, мура есть душа младенца, умершего без крещения, прилетающая ночью давить сонных. С этими марами тождественны наши кикиморы (кошмары) и марухи - беспокойные домовые карлики, занимающиеся пряжею, и сам дед домовой, который давит мужиков и баб во время их крепкого сна.

По русскому поверью, всякий человек бывает одержим по ночам разными недугами и если разбудить его прежде, чем окончатся начатые муки, то он наверно захворает тою болезнею, какою был угнетаем во сне. Оттого крестьяне не решаются будить своих товарищей на утренней зоре. Летописец сообщает под 1092 годом любопытное свидетельство о бесах, поражавших смертию полочан: «.предивно бысть Полотьске: в мечте ны бываше, в нощи тутн станяше по улици, яко человеци рищюще беси; аще кто вылезяше из хоромины, хотя видети, абье уязвлен будяше (вар. бяше), невидимо от бесов язвою, и с того умираху, и не смяху излазити из хором. Посем же начата в дне (вар. во дни) являтися на коних, и не бе их видети самех, но конь их видети копыта, и тако уязвляху люди полотьскые и его (вар. их) область; тем и человеци глаголаху: яко навье (мертвецы) бьють полочаны».

Итак, в этих смертоносных бесах, незримо рыскающих на конях, современники признавали существа эльфические, то есть души усопших, о которых немецкие саги рассказывают как о спутниках Одина в его воздушных поездах. В означенных верованиях кроется основа той лингвистической связи, какую замечаем в нижеследующих речениях: народ называет покойников родителями и употребляет это выражение безразлично, говорится ли об усопших предках или о преждевременно скончавшихся младенцах; в «Слове Даниила-заточ-ника» [47 - «Дети бегают рода».] и в некоторых церковнославянских рукописях под именем рода разумеется дух, что вполне согласуется с областным употреблением этого слова: в Саратовской губернии рода означает вид, образ, а в Тульской - привидение, призрак; наконец, родимец - паралич. Вот живое свидетельство языка, что души покойников роднились у славян с теми стихийными духами, стрелы которых наносят человеку параличный удар, подобно тому как германские племена ту же самую болезнь приписывали влиянию эльфов, а этих последних отождествляли с тенями усопших.