Возвращенец

— Давно вы здесь? — спросил я его.

— Здесь нет времени. Здесь только вечность.

— Ну хорошо, а как насчет пространства? Далеко простирается эта пустыня? Есть здесь что-нибудь, кроме нее?

— Пойди и проверь, — снова усмехнулся он.

— По-моему, таким субъектам, как вы, здесь самое место! — не выдержал я и зашагал дальше, не оглядываясь. В спину мне донесся хохот безумца.

Я шел еще, наверное, около часа, прежде чем давление, подгонявшее меня, не исчезло совсем. Кажется, я прибыл по месту назначения; что же теперь? Неужели сидеть на камне посреди пустыни, как тот старик? Я оглянулся по сторонам и увидел замок.

Это было величественное готическое сооружение, похожее на те, что рисуют в качестве иллюстраций к книгам про вампиров. Я и сам в детстве и юности часто рисовал такие. У замка не было ни рва, ни внешней крепостной стены; высокий и узкий, он возносил к сумеречному небу начинавшиеся на большой высоте зубчатые башенки с вымпелами и флюгерами. В стрельчатых окнах не горело ни огонька; тяжелые ворота были распахнуты навстречу гостю. Я пожал плечами и вошел.

Мои подозрения, что замок предназначен именно для меня, вскоре подтвердились. Несколько его комнат воспроизводили убранство квартир, в которых мне приходилось жить; другие так же были отделаны в моем вкусе. Здесь были книжные шкафы и даже телевизор и телефон. Я включил телевизор; работала только одна программа, и по ней шел фильм, который я уже видел. Тогда я снял телефонную трубку и задумался, какой номер набрать. У меня не было друзей — ни живых, ни покойных; в конце концов я не нашел ничего лучшего, как набрать номер полиции. В трубке раздались длинные гудки.

Продолжив осмотр замка, я обнаружил шикарные подземелья, которые куда более соответствовали стилю здания, чем достижения технической цивилизации. Такой антураж прекрасно подошел бы для моего творчества — но, увы, здесь негде было взять материал. Хотя — если все шлюхи, умирающие на Земле, оказываются здесь, то материала должно быть предостаточно. Однако могу ли я проделывать с ними здесь то же, что и там? Что-то подсказывало мне, что нет.

Обывателю из толпы замок показался бы слишком мрачным, но мне он понравился. Если отныне мне предстояло жить здесь — что ж, это был отнюдь не худший вариант загробного существования.

Прошло, вероятно, несколько дней. Я говорю «вероятно», ибо здесь не было смены дня и ночи; правда, в нескольких комнатах имелись часы, но я с самого начала сомневался, что могу им доверять. За прошедшее время я сделал несколько весьма неприятных открытий. Когда бы я не включал телевизор, я натыкался на уже знакомую передачу; хуже того, оказалось, что и с книгами та же история — в шкафу не было ни одной, которую бы я не читал. Не все из прочитанного я помнил хорошо, но когда я брал полузабытую книгу, оказывалось, что как раз в тех местах, которые я не помнил, страницы вырваны, испачканы, напечатаны с типографским браком и т. п. И вообще — даже лучшие из книг были написаны менее талантливым языком, чем я ожидал, исходя из воспоминаний о своих впечатлениях. Мне становилось все более скучно — а вместе со скукой рос страх, что так теперь и будет вечно.

Но вот однажды мои унылые размышления прервал низкий звук автомобильного сигнала. Я выглянул в окно и увидел у ворот замка роскошный черный автомобиль 40-х годов — вероятно, «Мерседес» или «БМВ», в общем, на таких обычно ездят немецкие генералы в фильмах о Второй мировой. Я чуть ли не бегом устремился вниз по лестнице, чтобы впустить неведомого гостя.

Человек, вышедший из машины, мог, конечно, оказаться и генералом, но сейчас он был одет в штатское; на нем был дорогой костюм-тройка покроя середины века. Он имел плотное телосложение и чуть одутловатое лицо; в темных, аккуратно уложенных волосах поблескивала седина.

— Вальтер Остерман, — представился он.

— Вы — нацистский преступник, — сказал я. Это не было вопросом; так же, как с бывшим бизнесменом, я знал это.

— А вы — потрошитель, — столь же спокойно ответил он.

— В наше время это называется «серийный убийца». Но я не из тех, кого обычно так называют.

— И я не из тех, кого обычно называют нацистами, — чуть улыбнулся он. — Может быть, мы пройдем в дом, господин… э-э-э?

— Браун. Оскар Браун. Проходите.

Через несколько минут мы уже сидели у камина в одной из комнат замка.

— Давно вы здесь? — спросил я.

— А какой сейчас год?

— Если течение времени здесь то же, что и там, то 1998.

— Я здесь с пятьдесят шестого. После войны я жил под чужим именем в США, но нашелся идиот, который все испортил. Знаете, из тех, что посвящают жизнь охоте за бывшими нацистами. Когда за мной явилась полиция, я подстрелил двоих из них, — сказал он с довольной улыбкой. — В конце концов они, конечно, меня прикончили.

— Меня тоже застрелила полиция, — ответил я. — Но я сплоховал, не успел ничего им сделать. Я был слишком занят. Впрочем… стоит ли об этом жалеть? Все равно все дороги ведут сюда.