Возвращение 'Дракона-мстителя'

Я помню, что мы с ним встречались задолго до того, как его нашли в канатном ящике. В те времена, когда мы были рейдерами, наш корабль атаковал встречное судно. Он был членом команды противника и в схватке чуть не отрубил Мике ухо. Не вмешайся я - ходить ему одноухим. Тогда мы сбросили его в море. А потом, много времени спустя, обнаружили на борту итаскийца. Мика узнал его по шраму на лбу. Колгрейв долго сопел, разглядывая дважды плененного, а потом решил, что это наш человек и он встанет на место исчезнувших Дуэлянта и Китобоя.

Какие грехи привели его на наш корабль, мы так и не узнали.

- На моей родине рассказывают легенды об Оскорейене, - неожиданно заговорил Троллединжан. - О Дикой Охоте. Души проклятых скачут на адских жеребцах по черным облакам и горным вершинам, охотясь на живых.

Росток отдал ему свою удочку, и Трол принялся насаживать на крючок наживку.

- К чему ты клонишь? - спросил я, удивляясь не тому, что он сказал, а тому, что он вообще говорит.

- Мы - Оскорейен морей.

Он поплевал на наживку и закинул удочку. Мы ждали. Наконец он продолжил:

- О Диких Охотниках говорят, что они ненавидят всех, но больше всего друг друга.

Мы подождали еще немного, но больше он ничего не сказал. Впрочем, хватило и этого. Он попал в самую точку. Чего-чего, а ненависти на борту "Дракона-мстителя" хватало на всех! Ненависть объединяла нас, ненависть вела нас в вечное плавание. И друг друга мы ненавидели сильнее, чем врагов. А врагами для нас были все, кто передвигается на двух ногах.

Только теперь эта ненависть стихла. У кого раньше, у кого позже. И многие это почувствовали. Даже Росток.

Мы менялись, и я не узнавал самого себя. Если вообще когда-либо знал.

Толстяк Поппо неуклюже вскарабкался к нам. Так, еще один стал относится ко мне иначе.

- Добро пожаловать в наш маленький ад, - приветствовал я его. - Что заставило тебя волочь свою задницу аж с главной палубы?

Он редко перемещался без крайней необходимости, потому что был страшно ленив. Толстяк кряхтя наклонился ко мне и прошептал:

- На той стороне бухты. Под большим засохшим деревом, которое ребята назвали "деревом висельников". Я пригляделся.

Их было четверо, все в мундирах. Солдаты. Наш отдых закончился.

- Мика, быстро вниз к Старику! Скажи, что у нас появились зрители. Колгрейв заперся в каюте и не вылезал из нее с тех самых пор, как мы бросили якорь. Он изучал колдовские книги и предметы. И ему не понравится, если его потревожат.

Может, я ошибаюсь, и нас не узнали? В конце концов, не все мы были такими красавчиками, как Колгрейв. Люди как люди, судно как судно - мирный купец, зашедший в укромную бухту для ремонта корабля... Но это была слабая надежда. Протянув руку, я взял лук и осторожно натянул тетиву под прикрытием фальшборта.

9.

Колгрейв вышел из каюты, разодетый, словно для визита ко двору, и поднялся на полуют. За ним семенил Мика. Капитан обратил взгляд своего единственного мрачного глаза на берег.

- Мертвый капитан!

Истошный крик разнесся над водой. Затрещали кусты. Я вскочил и натянул тетиву до уха.

- Силы небесные, да это же Стрелок! Оказывается, и меня хорошо помнят. Ну, далеко они эту весть не разнесут.

- Лучник! Пусть уходят!

Я опустил лук. Колгрейв прав. Нет смысла тратить стрелы. Все равно не успею подстрелить всех - мешают деревья.

Но небольшой урок им не повредит.

Один из солдат обернулся, выглядывая через просвет в листве. У него был овальный щит с изображением грифона. Коротко зазвенела тетива, и в глазу грифона задрожала стрела.

Что ж, мастерства за эти годы у меня не убавилось.

Челюсть солдата отвисла. Я издевательски поклонился.

- Зря ты так, - заметил Святоша.

- Да ладно тебе!

Черные птицы хрипло завопили над моей головой. Я ответил им пренебрежительным взглядом.

Стрельба из лука - единственное, что я умею делать хорошо. Лишь это мастерство я мог противопоставить своенравию Вселенной. Мой выстрел стал доказательством того, что Лучник существует, что с ним все в порядке и стрелы его до сих пор смертоносны. Надписью на стене времени: Я СТРЕЛЯЮ - ЗНАЧИТ, СУЩЕСТВУЮ!

Колгрейв поманил меня пальцем.

Я напялил сапоги. Сейчас он меня размажет по стенке за нарушение приказа...

Но про выстрел он даже не упомянул. Вместо разноса он собрал меня, Тока, Худого Тора и сказал:

- Стало быть так! Через два дня о нашем возвращении будет знать весь остров. Через три дня узнают в Портсмуте, через четыре - в Итаскии. Наше возвращение напугает их настолько, что они бросят на нас все свои силы, выведут в море все корабли. И на сей раз они не доверят дело адмиралам. Они уничтожат нас окончательно и бесповоротно - огнем. И заплатят любую цену, которая для этого потребуется.

Он уставился на западное море, его единственный глаз разглядывал то, что никто из нас увидеть не мог. Потом капитан добавил:

- Или любую цену, которую потребуем мы.