Возвращение из Трапезунда

Ведь в плавании по времени есть одна особенность — его можно отложить. Отложить на любой срок. Потому что жалко оставить папу и маму, жалко расстаться с друзьями, которых, может, и не увидишь через два или три года. Всякое бывает. Почему ты должен плыть один, в неизвестности, во тьме, когда это же путешествие можно совершить со своими близкими и друзьями. Что могло заставить Лидочку кинуть все, чтобы не расставаться с Андрюшей? И имеет ли он, Андрей, моральное право требовать от другого человека подобной преданности? Да, проще всего представить себе, что Лидочка решит ждать Андрея в нормальной скорости бытия. И так прошел год, второй — и природа взяла свое. Лидочка встретила другого человека, может быть, более достойного, чем неудавшийся студент и уголовный преступник. И вышла за него замуж. И не исключено, что Андрюша сейчас увидит Лидочку на набережной — один ребенок в коляске, второй семенит, держась ручонкой за край юбки. А рядом выхаживает следователь Вревский… нет, это слишком гадко — Лидочка не пойдет на такое. Рядом идет Коля Беккер — вот это вполне возможно!

Незаметно для себя Андрей начал сердиться на Лидочку, словно она уже совершила все те поступки, которые Андрей ей приписал. Он уже ревновал ее к Коле Беккеру. Тут он себя оборвал — нельзя же так плохо думать о людях!

Свернув газету в трубочку, Андрей смело пошел по набережной, не зная, куда идет, и забыв о безопасности, — в голове было пусто и легко, — и это ощущение, вернее всего, проистекало от голода.

Разумеется, у платана Лидочки не было. В любом варианте ее не могло там быть. Сейчас еще утро — в такое время не ходят на свидания.

Андрей решил было пойти домой к Иваницким. Пускай Лидочка все сама расскажет. Он пошел к армянской церкви, но тут же спохватился, сообразил, что если Лидочка последовала за ним и ее еще нет в Ялте, — каким он покажется ее родителям? Конечно, самое разумное сейчас поехать в Симферополь к Марии Павловне, но нищему до Симферополя далеко, как до Луны.

* * *

Утро превращалось в теплый ветреный день, такой весенний, что хотелось сходить с ума, бегать за собаками, прыгать с обрыва вниз… Делать все, что нельзя. Наверное, все настоящие революции должны происходить только весной. Рожденные в такие дни, они вызваны к жизни добрыми, животворящими чувствами. К чему хорошему может привести революция, происшедшая посреди лета в самую жару, как во Франции в 1789 году? Допустима ли революция осенью, в ноябре, когда идет дождь или дождь со снегом и мокрые листья превращаются под ногами в слизь? Такая революция вызовет к жизни людей угрюмых, готовых угнетать своих ближних — только чтобы удержаться на своих холодных сумеречных тронах. Нет, осенняя революция немыслима! А что касается русской революции, начавшейся на переломе к марту, можно сказать только, что она поспешила, ей бы подождать, пока кончатся ночные заморозки и прилетят певчие птицы. А то в ней останется внутренняя зябкость и неустроенность для бездомных людей.

Размышляя так, Андрей взбирался в гору. Позади остались парки, примыкающие к набережной, виллы, что скрываются среди кипарисов и чье присутствие выдают лишь каменные ворота в стиле модерн. Остались позади и улички двухэтажных каменных домиков с шумными внутренними дворами либо маленькие пансионаты, которые растянулись на сотни миль по всем берегам Черного и Средиземного морей — от Батуми до Гибралтара, где утром горстка небогатых постояльцев встречается за скучным завтраком, а вечером за невкусным обедом. И ночью, обнимая своего возлюбленного, подруга горячо шепчет ему на ухо: «Уедем! Уедем немедленно из этой дыры! Здесь больше существовать нельзя!»

Выше пошли улички татарских домов, без окон наружу — за дувалами, сложенными из камня. Над дувалами видны вершины фруктовых деревьев, а порой через каменную изгородь свесится виноградная, пока еще даже без листьев, лоза.

Андрей долго не мог отыскать нужный дом, хотя, казалось, дорога к нему два дня назад была проста — ведь никуда не сворачивали. Потом остановился в гнутом, без окон и домов, переулке, словно в траншее, пробитой каким-то землеройным насекомым, и постарался сообразить — ведь был он здесь два с половиной года назад, осенью, вечером. Представь, голубчик, как это могло выглядеть осенним вечером?

Деревянная калитка в доме, к которому направился после некоторого раздумья Андрей, открылась, будто его там ждали.

В калитке стоял, почесывая босыми пальцами одной ноги икру другой, юноша — Андрей сразу его узнал: ведь видел его подростком всего два дня назад. Это был ялтинский родственник Ахмета, который приносил им тогда фрукты и напиток.

— Добрый день, — сказал Андрей.

— Добрый день, — как эхо, только тоном выше, подхватил юноша.

— Я ищу Ахмета Керимова, — сказал Андрей.

Юноша ничего не ответил, а отвел взгляд в сторону, будто его заинтересовали голуби, опустившиеся на забор.