Враг, который не забудет

– Ничего, всех к ногтю прижмут, у ира Хальера не забалуешь, все законы будешь в точности исполнять, – к такому выводу приходили в итоге все беседующие и никто не думал оспаривать это очевиднейшее утверждение.

Стоило вспомнить о главе тайной канцелярии, как люди тут же припоминали и головную боль этого главы:

– Уж десять рохов за беглую магиню обещают, слыхал?

– Ага. Говорят, скоро до ста дойдет!

Вокруг раздавался смех и каждый считал своим долгом расписать собственный способ поимки магини. Вопрос дальнейшей судьбы этой магини после поимки никого не интересовал – как известно, своя рубашка ближе к телу, а 10 рохов – сумма немаленькая. Среди игроков встречались и ищейки, хоть с ними не очень охотно садились за доску. А вот Алеся любила играть с врагами и слушать про их грандиозные планы словить ее, получить за это награду, а главное – повышение по службе и благодарность от великого ира. Все ищейки словно помешались на этой идее – единолично, геройски задержать иномирную беглянку и сдать ее с рук на руки своему обожаемому главе. Она слушала, стискивала зубы и злорадно скидывала в свой карман выигранные у ищеек деньги – ничьи у нее случались все реже и реже.

– Тебе, парень, с иром Хальером сыграть надо, – как-то крякнул один из ищеек, хмуро смотря на своего запертого в угол короля, – ир ценит сильных шахматистов, по должности в своем ведомстве их быстрее прочих продвигает. Наш начальник городского сыска с ним постоянно партейки на расстоянии сыгрывает, да еще ни разу победить не смог. Только обнадёжится, а ир ему по амулету и скажет: «мой ход такой-то, вам мат».

«У меня с вашим иром и так непрекращающаяся шахматная партия», – думала в ответ Алеся, а сама пожимала плечами, давая понять: где ир – и где я, простой рабочий парень.

После внимательнейшего изучения газет и книг, пристального наблюдения за жизнью горожан, за их разговорами, интересами, заботами и страхами, Алеся пришла к выводу, что далеко не так страшен ир, как его малюют. Добропорядочные граждане империи не имели оснований опасаться происков тайной канцелярии и жили в гораздо более безопасных, с точки зрения преступности, городах и селах, чем родной Петербург.

Закон здесь действительно был един для всех: богатого рейта, как и бедного вора, ссылали на каторгу за кражу – конечно, не за вооруженный грабеж (какой рейт станет заниматься подобным), а за сокрытие налогов, за обкрадывание собственных крестьян и рабочих путем завышенных пошлин и сборов. Если похотливый богатей насильно склонял девушку к сожительству, то его не только на каторгу сослать, но и казнить могли при наличии доказательств жестокости такого принуждения, а в магическом мире за доказательствами дело не вставало: в сыскной службе полно менталистов, способных и память прочитать, и заставить правду сказать. Когда народ жаловался на охочих до девиц рейтов, то речь всегда шла о том, что сами девушки в поисках легкой и красивой жизни сдаются на сладкие посулы богатых повес, а потом горько плачут о своей печальной доле брошенных любовниц. Если все было по взаимному согласию, то мужчину по закону не преследовали, и он не нёс ответственности ни за соблазненную им девицу, ни за появившихся в итоге их связи детей. Алесю данный пункт сильно возмутил, но другой мир – другие нравы и правила. В случае добровольного согласия девушки на незаконную связь все дружно говорили: «сама виновата, никто насильно в койку не укладывал».

Частенько внебрачных детей признавали, но так бывало не всегда. Впрочем, девушка в любом случае могла наладить дальнейшую жизнь: в отделе трудоустройства одиноким матерям и молодым девушкам, попавшим в сложную жизненную ситуацию, всегда шли навстречу в поиске работы на полдня, а их детишек на эти полдня устраивали в местные аналоги яслей и детских садов под присмотр опытных в уходе за детьми пожилых женщин. Причем незамужним матерям эти услуги предоставлялись совершенно бесплатно, включая питание детей в этих яслях!

Алеся все больше убеждалась в верности собственных слов, сказанных при первой встрече Рису: «Вернемся к телесным наказаниям на работе, к непосильному и детскому труду: одно то, что ты считаешь это невозможным, немыслимым, свидетельствует о том, что управляют империей отнюдь не плохо и у власти сидят не отпетые злодеи».

Сейчас Алеся прекрасно понимала, почему Лоурес так строго спрашивал, не заставили ли ее к нему прийти: в Велейской империи принуждение к проституции – это смертная казнь без права помилования. Ник Дирас был прав: если бы она даже в последний момент сказала первому дознавателю решительное «нет», то он бы ее отпустил, Алеся начала верить в это.