Все тайны Земли, которые ты должен узнать, прежде чем умрешь

В более раннее время, если находили какое-то древнее погребение, не имеющее ценных артефактов, то его и не изучали — зачем? Разве что забирали кости, окажись те диковинными по размеру или принадлежавшими каким-то странным животным. Ученые XIX века заинтересовались обычными погребениями людей каменного века и их поделками. Почему? Именно в этом XIX веке появилась теория Чарльза Дарвина о естественном отборе, и человек — как сообщала эта теория — не был сотворен Богом, а произошел естественным путем — от ближайшего родича в животном царстве — человекообразной обезьяны. Сторонники Дарвина и стали первыми археологами палеолита, они пытались найти следы первых обезьянолюдей. Зачем? Да все дело в том, что и в XIX веке было понятно, что между анатомией обезьян, даже человекообразных, и самим человеком, даже достаточно древним, лежит пропасть. Анатомические особенности не совпадают. Дарвин считал, что процесс эволюции закрепляет важные новые признаки, которые делают каждое выжившее поколение более приспособленным и сильным. Вот ученые и пытались отыскать некое связующее звено между обезьяной и человеком, в котором присутствовали бы эти новые черты при наличии старых.

Но находок все не было и не было. То, что находили, было либо четко отнесено к древним обезьянам, либо точно так же без сомнения — к древним людям. А между двумя этими видами оставался кошмарный зазор. Но если никак не найти такого переходного экземпляра, то впору сомневаться и в самой теории! Этого допустить было нельзя, в противном случае ничего не оставалось другого, кроме как вернуться к теории сотворенности всего сущего высшим разумом, чего весьма не хотелось. Так что доброволец за добровольцем отравлялись в места наиболее многообещающие — в страны, где тепло, потому что именно там живут обезьяны и там могли появиться первые люди.

Одного из этих ученых звали Эжен Дюбуа. По удачному стечению жизненных обстоятельств он оказался на одном из весьма «обезьяньих» островов — Яве. Предшественник Дюбуа, свято веривший, что наука в конце концов обретет вещественное доказательство правоты Дарвина — Эрнст Геккель, — назвал будущего (еще не найденного!) обезьяночеловека питекантропом, сложив вместе наименование обезьяны — питектос — и человека — антропос. Он буквально видел, как должен выглядеть тот, кому судьбой назначено связать между собой обезьян и людей, и в один прекрасный день Геккель заказал художникам «портрет» будущей находки. Правда, находили все что угодно — древних людей и древних обезьян, только не «недостающее» звено! И вот, с далекой Явы пришло обнадеживающее сообщение: обезьяночеловек обнаружен, параметры полностью соответствуют предположениям Геккеля! За несколько лет раскопок на Яве Дюбуа обнаружил черепную крышку этого создания, пару зубов, бедренную кость. В 1894 году он сделал официальное сообщение о находке обезьяночеловека, а еще через год отправился в Европу на международный конгресс зоологов, где и выставил яванские кости, тут же получив от ученого сообщества полную поддержку. По черепной крышке он высчитал примерный объем мозга почившего существа — от 800 до 1000 см. Эта цифра отлично вставала между объемом мозга обезьяны (500 см) и человека (1400 см). Череп, честно говоря, несмотря на объем, был совершенно обезьяний — с мощными надбровными валиками и глубоким швом между нижним сводом и верхним краем орбит, зато бедренная кость была совершенно человеческая! Ученых не смутило даже то, что кость и череп были найдены достаточно далеко друг от друга. Тут стоит немного пояснить, каким образом Дюбуа вел свои раскопки, это весьма интересная картинка. Поскольку сам Дюбуа, кроме поисков обезьяночеловека, имел много других неотложных дел, то к этим изысканиям он подключил незанятое трудом местное население. За каждую находку была объявлена такса. Сами понимаете — чем больше находок, тем больше денег. Население старалось вовсю!

Никакого особого контроля над местом раскопок Дюбуа не вел. Ему находки приносили, то есть точно определить место, где и что было найдено, становилось нереальным. Впрочем, задумайтесь сами: если бы кость и части черепа действительно лежали рядом, то вероятнее всего они и были бы обнаружены практически одновременно. Однако между этими двумя находками прошло время. Почему? Скорее всего, они не были столь уж рядом. Или, что тоже не исключено, находились в разных слоях. Но для Дюбуа, мечтавшего осчастливить научный мир вещественным доказательством истинности теории Дарвина и таким образом войти в историю, важен был сам факт находки. Справедливости ради стоит сказать, что он долго колебался, стоит ли предавать огласке результаты своих изысканий. Что-то его сильно смущало. Вполне вероятно, как раз тот самый факт, каким образом были обнаружены пресловутые кости. Но в конце концов желание вписать в науку новую страницу победило. Питекантроп состоялся. А раз состоялся, то и все датировки палеолитических находок стали ориентироваться на яванские кости.