Все возможно, детка

Дорогая Пенни.

Пишу тебе и думаю, не последнее ли это мое тебе грустное письмо? Долгое, казавшееся бесконечным ожидание близится к концу. Осталась только одна вагинальная свеча (всего их было девять плюс еще три довольно болезненных внутримышечных укола). Надеюсь, Дик и Дебби понимают, на что я иду ради них. Сэм говорит, что если они такие крепкие и продвинутые ребята, какими мы их представляем, то примерно через восемь с половиной месяцев я уже смогу поговорить с ними. Мне остается только надеяться, что наши надежды не чрезмерны. Нельзя забывать, что у нас всею один шанс из пяти.

Сэм заявил, что любой родившийся у меня ребенок будет уникальным, единственным на миллион.

Потом мы с ним долго целовались.

Чувствую я себя прекрасно — скрывать тут нечего. Больше того: я не ощущаю ни малейшего намека на предстоящие месячные, а ведь обычно я начинаю чувствовать их приближение чуть ли не за неделю. Сэм согласен, что это очень хороший знак.

Ну да ладно, ждать осталось совсем недолго. Послезавтра мы едем в клинику, где я должна сдать анализ крови, и тогда уже все станет ясно. Я взяла с Сэма слово, что по такому случаю он возьмет на работе отгул. В последнее время он работает очень много (хотя ума не приложу, над чем именно — по-моему, Чарли Стоун лепит в эфир первое, что придет ему в голову, а приходит ему чаще всего слово «член»). В любом случае я не хочу узнавать такие новости в одиночестве.

После долгих поцелуев Сэм как-то вдруг внезапно посерьезнел и сказал, что когда все станет ясно, к лучшему или… нет, конечно, мы надеемся только на лучшее; так вот, когда все станет ясно, ему нужно будет сказать мне что-то важное. Я, конечно, согласилась, а он добавил:

— Нет, правда, это будет очень серьезный разговор — обо всем, что произошло с нами в последние месяцы, обо всем, что мы вместе чувствовали и пережили.

Я восприняла это как хороший знак, потому что, как я уже говорила, Сэм не тот человек, который легко идет на контакт. Сегодня же он намекнул мне, что хочет поговорить о том, насколько ему важно состояться как писателю и какие жертвы нам обоим придется принести ради этого, и еще о многих вещах.

Он сказал, что хочет, чтобы мы съездили куда-нибудь на эти выходные. Вне зависимости от того, какими будут новости в клинике, мы уедем и… ну, и поговорим.

Я ответила, что, по-моему, это просто отличная идея. Мы можем в первый раз взять Дика и Дебби в путешествие.

Некоторое время мы молча обдумывали это, а затем снова стали целоваться, а потом Сэм сказал, что любит меня, а я сказала, что люблю его, и мы опять целовались, а потом Сэм положил голову мне на животик, где она сейчас и находится. В одном я точно уверена: что бы ни произошло, выживут ли наши Дик и Дебби или нет, но вся эта канитель с искусственным оплодотворением пошла нам с Сэмом на пользу. Мы действительно стали намного ближе друг другу.