Вспышка молнии за горой (The Flash of Lightning Behind the Mountain)

А на груди, под перерезанным горлом,

Болталась табличка:

«Здесь, в этом районе, нам не нужны

Подобные твари».

Пошел я в гараж за лопатой.

Жене сказал: «Не стоит сюда ходить».

Вернулся с лопатой

И принялся копать.

Я чувствовал – вон они, наблюдают сзади,

Из-за опущенных штор.

Теперь их райончик снова прекрасен -

Тихий и милый райончик,

Лужайки зеленые, улочки тихие,

Церкви, детишки, магазины – ну и так далее.

А я копал.

Silly Damned Thing Anyhow

Как бабочка на огонь

Дилан Томас, ясно, любил и аплодисменты,

И халявную выпивку, и сговорчивых дам,

Но этого было как-то немножко слишком -

И по итогам он написал всего-то

Чуть больше сотни стихов,

Зато едва не любое из них

Умел декламировать

Знатно.

А вот читать, пить иль заниматься сексом -

Скоро стало

Единственной его проблемой.

Доведенный до ручки

Тщеславием собственным

И кучей поклонников-дураков,

Он плевать хотел на столетия -

Ну, а они

В ответ

Оплевали

Его!

Moth to the Flame

От семи до одиннадцати

Дела никогда не идут настолько паршиво,

Чтоб мы не могли припомнить -

А может, они никогда

И не шли прилично?

И мы пытаемся всплыть на поверхность

Бесчисленных потоков дерьма -

Какого ж черта теперь-то

Тонуть

И

Проигрывать в этой

Изощренной

И глупой Схватке…

Всплыть на поверхность -

Чтоб оказаться

В итоге

У этой печатной машинки,

С тлеющей сигаретой

В зубах

И стаканом

В руке.

Нет подвига выше!

Делаю то, что должен,

В маленькой

Комнатке этой.

Просто – в живых оставаться

И печатать вот эти слова.

Никакой подстраховки!

И три миллиона читателей едва переводят дух,

Когда я останавливаюсь

И, руку подняв,

Неторопливо

Чешу

Свое правое ухо.

7 Come 11

Оставьте свет включенным

Иные люди страшатся смерти

С особым неистовством. Я слыхал, что Толстой

Боялся смерти так сильно,

Что превратил свой страх

В обретение Бога.

Ну, что б ни сработало,

То и ладно.

Вовсе не обязательно

Трястись в полумраке,

Озаренном мерцаньем свечек.

В сущности, большинство людей

Не слишком часто

Задумываются о смерти -

Слишком они заняты

Каждодневной,

Безостановочной

Борьбой

За выживание.

А когда смерть приходит, для них

Ничего в этом страшного нет -

Они измучены и устали,

Раствориться в смерти для них -

Почти все равно

Что отправиться

В отпуск!

Жить продолжать -

Намного, намного

Труднее.

Большинство людей, предложи им выбор

Меж бесконечной жизнью

И смертью,

Запросто

Выберут смерть.

Что означает это?

Что люди

В массе

Гораздо умнее,

Чем мы

Полагаем!

Put out the Light

Окопы

Да, я понимаю,

Бог ДОЛЖЕН существовать.

Помню, во времена

Второй мировой

Была такая пословица:

«В окопах нет атеистов».

Конечно, они там были,

Только кажется мне, что их было

Не слишком много.

Но даже страх смерти

Не в силах заставить

Иного из нас склониться

Перед слепой,

Общепризнанной

Верой.

Для тех немногих

Атеистов в окопах,

Должно быть, ни Бог, ни война

Не имели

Большого значения -

Каким бы там

Ни было на сей счет

Общее мнение!

Foxholes

Тихие выборы, 1993 год

Сижу и любуюсь на маленькую деревянную горгулью

У себя на столе. Ночь холодна, но бесконечный дождь

Наконец прекратился. Болтаюсь где-то между нирваной

И полным небытием. Понимаю, что думаю слишком много

О смерти и о судьбе – и думаю слишком мало о чем-то земном,

О том, например, что туфли пора почистить. Мне б надо

побольше спать -

Но я чертовски привык просиживать здесь до рассвета,

Прислушиваться к полицейским сиренам и иным голосам

ночи.

Должно быть, мне б стоило стать одним из тех смешных

стариков,

Что живут на маяках и глядят бесконечно На море.

Горгулья, чем-то похожая на меня, отвечает беззвучно:

«Правильно мыслишь, Генри».

Город медленно обсыхает. Пьяницы в барах

Болтают о бесконечных дождях, о том,

Что случилось с ними за время дождей, из них так и хлещут

Истории дождевые.

А скоро пройдет церемония инаугурации

Нового президента, а он так чертовски молод,

Что мне годится во внуки. Конечно, на вид он -

Совсем неплохой паренек, но в наследство точно получит

Кучку дерьма старого. Ладно, мы поглядим, что с ним будет -

С ним, и со мною, и, наконец,

С вами.

А что же насчет тебя, глядящая мне в глаза маленькая горгулья?

Сейчас еще только январь, и ты и представить не можешь,

Сколько радостей, сколько адовых мук нас с тобой ожидает.

Сколько «черных полос» пережить нам придется с тобой,

Сколько вынести тяжких, но нужных забот повседневных.

Человек, черт возьми, может сдохнуть, пытаясь за газ заплатить,

Или выдрать зуб, или поменять перегоревшую лампочку!

А в скольких местах унылых бывать придется -

Хочешь ты или нет!

Иные – те просто кладут на все

И сходят с ума в какой-нибудь тихой дыре.

У меня на такое силенок пока не хватает…

Эх, горгулья-горгулья, все так сложно! Ты думаешь, верно,

Что надо бы больше света, больше блеска, больше чудес?

Но если ты и права, нам все исправлять придется

Своими руками – мне, тебе, остальным…

Между тем, как я уж упоминал, наш город

Скоро обсохнет, и это – единственное, на что

Мы можем твердо рассчитывать в данный момент.

Мы подтягиваем пояса. Напрягаем душевные бицепсы.

Мечтаем – и ожидаем,

Что лучше, чем вовсе не ждать, и лучше,

Чем растворяться в мечтах.

«Правильно мыслишь, Генри», -

Отвечает беззвучно горгулья.