Вторая жизнь

В какой-то момент все вокруг перестало существовать, потому что внутри меня разорвалась бомба. Ослепительная боль затопила тело, но дышать стало проще. Моргнув пару раз, я поняла, что уже не вижу перед собой тела, они все остались внизу. Как и вообще все. Меня как будто метра на два вверх подкинуло. При этом тело продолжало двигаться практически без моего участия, оно дергалось в судорогах, конвульсивно размахивало головой, мешая мне сосредоточиться на том, что я вижу. В один момент все вдруг встало на свои места: и боль, и потеря контроля над телом, и внезапно выросшие габариты, меня накрыло страшным пониманием – это и есть третья ипостась, когда боль забирает у собаки разум! Только вот у этой конкретной собаки был лишний, поэтому я все силы устремила на обуздание огромного и неповоротливого тела. Это было гораздо сложнее, чем управлять марионеткой или куклой, часть управления перехватить удалось, я могла замедлять те или иные движения, немного менять траекторию ударов, даже крутить головой. Почему-то очень сложно было дышать, горло как будто что-то сильно сдавливало, даже резало при этом. Память услужливо подкинула мысль об алларской цепочке на шее. Ну да, ошейник-то просто порвался или распрямился, а у этой прочность позволяла держаться до сих пор. И вдруг в моем поле зрения мелькнули новые силуэты, из-за чего пришлось сосредоточиться на зрении и управлении еще тщательнее: в зал ворвались демоны. Нормальные, татуированные, в знакомых доспехах личного отряда Предводителя Южной равнины. Эти-то здесь откуда? Толпа диких вокруг меня стала редеть, некоторые демоны пробивались ко мне, поэтому стало очень важно в драке не попасть по своим.

- Мага, поющего, заткните! – заорала я, вовсе не уверенная, что плохо управляемая пасть произнесла все как надо. Каких-то эмоций по поводу появления союзников испытывать не получалось, все силы уходили на подчинение тела, яростно пытающегося убиться обо все, что было рядом. Почему-то боль до меня не доходила, все, что испытывала – это страшную усталость от борьбы с собственными мышцами, которые сводило в судорогах, но при этом силой они обладали немалой. Где-то рядом полыхнуло так, что запахло не просто паленой плотью – углем. Это означало, что в бой вступили еще и маги. Вариантов было два: либо местные маги не только оракулы, либо прибыли еще. Свои или чужие – вопрос. Зал, казавшийся мне раньше таким большим, теперь был тесноват, по всей площади шли бои. Оглядываясь, я краем глаза зацепила группу магов противника: оракулы судорожно открывали портал. Попыталась увидеть Рейна, но не нашла его в мелькающих картинках, где-то проскользнул силуэт знакомого синеглазого демона, но, может быть, мне только показалось. Зато внезапно увидела того самого мага, что вел ритуал. Он оставался странно спокойным, хотя уж теперь-то точно весь протокол их плана сорвали. Его и трех младенцев в центре окружили каким-то полупрозрачным щитом те самые аллары в дорогих одеждах, но, судя по их виду, продержатся они недолго. Главный маг, над чьей головой все еще находилось облако чужих сил, пытался что-то сделать, водил руками над младенцами, но в итоге покачал головой. Ему что-то кричала алларийка, но он только обрезал нити, соединяющие младенцев и облако, после чего разделил облако над собой на странные сферы и взмахом руки отправил их в полет сквозь щит. Кажется, за это алларийка бросилась на него с кулаками, но дальше сохранять сосредоточенность на этой картинке у меня не получилось, пришлось отвернуться. Тело становилось все тяжелее, все сложнее было им управлять. Да и боль начала сочиться в сознание, заставляя сжимать зубы и тихо материться. Где-то на заднем плане мелькнула мысль, что я вообще-то умираю. Еще несколько минут, и кому-то придется перебить мне хребет и оторвать голову, я не смогу долго удерживать управление разросшейся собакой. Но мелькнула и исчезла: все-таки и так живу уже в подарок, несколько лишних месяцев – это уже неплохо. Хоть и не хотелось бы умирать, врать не стану. Но сейчас думать об этом было банально некогда, вся сосредоточенность уходила на вылавливание нужных объектов в той кровавой пелене, что составляла мое зрение.