Вторая жизнь

– Как что? Фикус! Цветок семейного счастья. Ты за ним хорошо следи, не пыли, не души его. Это ж самый главный для женщины цветок. Он атмосферу хорошую делает. Ромка, ты уж проследи. Я этот фикус из маленького росточка вырастила, для тебя хранила. Не загуби его. Если сохнуть начнет, сам поймешь, что делать, – если цветок гибнет, то семья засохнет.

– Ну да, счастье в семейной жизни мы будем теперь по цветку измерять, – буркнула Лиза. Ей хотелось поскорее уехать.

Они спустились на улицу к машине – Валентина Даниловна утирала слезы. Вышла соседка Светка. И тут свекровь не выдержала, сорвалась.

– Светка, смотри своим глазом, точно девочка будет, – сказала она, показывая на Лизу, – девочки материнскую красоту забирают. А тут сразу видно – девка родится. Невестка-то у меня хилая да еще вон пятнами пошла. Ноги-палки, живот-барабан, что ж она дальше делать-то будет? Если ей сейчас уже плохо, а еще ходить и ходить. Ты помнишь, как мы с тобой с пузами-карапузами бегали? Да до последнего козами скакали. А эта не может. Ляг-приляг ей подавай. Чего лежать-то вылеживать? Ладно, лишь бы дите здоровое родилось. Слушай, я ж главного-то не спросила: ты сама залетела или с технологиями?

Лиза изменилась в лице. Рома уже сидел в машине и не слышал, что говорила мать.

– До свидания, Валентина Даниловна, – ушла от ответа Лиза.

– Ой, а чё я сказала-то? Светка, скажи, что я не так опять сболтнула? Я ж опасаюсь просто – если не сама, а врачи помогли, так, может, пробирку-то перепутали? Может, не Ромка отец-то? Странно ж это. У нас девки или с пузом в загс бегут, или сразу после свадьбы беремене́ют. А ты ходила себе, ходила, ни в одном глазу, и вдруг нате вам, примите-приладьте. Беременная вдруг. А что я думать должна?

– Ну что, поехали? – Рома вышел из машины и помог Лизе усесться. Расцеловался с матерью.

Валентина Даниловна его перекрестила и долго махала рукой.

– Ты чего такая? – спросил Рома, когда они выехали из города.

– Ничего. Твоя мать опять настроение испортила.

– Ну ты к ней придираешься. Она так старалась. Я же видел, как она рада была. Отлично съездили!

Беременность Лизу измотала – она была синяя, бледная, совершенно обессиленная.

Сама она родить не могла – сделали кесарево. По медицинским показаниям. Узкий таз матери и предположительно большой вес ребенка – четыре килограмма сто граммов.

Девочка родилась здоровенькой, доношенной, похожей на отца как две капли воды – такая же белесая, розовая, как поросеночек, с многочисленными складочками, перевязочками, внушительной попой, щечками-яблочками.

Лиза еле держалась на ногах – наркоз она перенесла плохо, восстанавливалась медленно и тяжело. Механизм, который заставляет мать вставать, бежать, забыть о боли, о тянущем вниз животе, у Лизы так и не запустился. Она себя-то не могла с кровати поднять, не то что дочку на руки взять. Девочку Рома решил назвать Дашей. Лиза не спорила, хотя имя ей не нравилось. Ее организм был настолько подорван беременностью и родами, что было все равно – Даша, Глаша, Саша, Маша.

– Почему она такая толстая? – спросила Лиза у медсестры.

Медсестра не ответила. Решила, что мамочка просто не в себе.

С грудным вскармливанием тоже не заладилось: грудь налилась, начался мастит, Лиза металась в кровати с жуткой болью и температурой. Ей было больно везде, все время. Каменная грудь горела так, что доходило до головы – Лиза лежала и гадала, взорвется у нее голова от боли или нет. Она помнила, что уже в полубреду позвонила Полине и попросила приехать. Полина была у Лизы через сорок минут.

– А ты куда смотрел?! – заорала она на Рому. Тот пребывал в прострации – жена лежит пластом и стонет, дочка все время плачет… – У нее же тут застой! Ты что, не мог ее в роддом отвезти? Там бы ее хоть расцедили!

Полина начала разминать Лизину грудь, массировать, сцеживать. Лиза застонала еще сильнее. Полина схватила Дашку и поднесла ее к груди матери. Девочка схватила сосок, неумело, сосок был плоским, неудобным, усердно помусолила и с громким плачем откинулась – молоко не шло.

– Убери ее, пожалуйста. Больно! – взмолилась Лиза.

Полина отправила Рому в магазин за сухой смесью, бутылочками, сосками, стерилизатором.

Она пыталась помочь Лизе – массировала, пока руки не заболели, прикладывала капустные листья, снова массировала, сильнее.

– Не могу больше, – прохрипела Лиза, – не хочу. Сделай что-нибудь.

Полина давно поняла, что ни один специалист по грудному вскармливанию не поможет Лизе – она не хотела кормить Дашку.

– Лиза, я дам тебе таблетку. Несколько дней не будешь кормить, а потом сможешь. Я тебе помогу, – пообещала Полина.

– Не буду, – ответила Лиза, – не хочу. Дай мне таблетку, чтобы это прекратить. Сейчас. Скажи Роме, что мне нельзя кормить.

Таблетка была. Полина дала лекарство, прекращающее лактацию, перетянула Лизе грудь и расписала, что делать дальше – чем кормить Дашку, какие смеси покупать.

– Может, маму вызвать? – спросил Рома у Полины.

Полина кивнула. Лизе нужна была помощь, а новорожденной девочке – любовь и заботливые руки.