Выбор богов

— Однако же это имело свой результат, — сказал Джейсон. — Ибо ты нашел Людей. Если б ты не забрался так далеко, не думаю, чтобы ты когда-нибудь их нашел.

— Это верно, — ответил Джон, — но у меня не было такой цели. Я просто случайно на них наткнулся. Я о них ничего не слышал, не имел ни малейшего представления, что они там. Я их не разыскивал. Я ощутил Принцип, его и искал.

— Принцип?

— Даже не знаю, Джейсон, как вам рассказать, — в языке не существует нужных слов. Я просто не в состоянии точно объяснить, хотя уверен, что сам довольно хорошо все понимаю. Возможно, никому не дано в точности знать, что это такое. Помнишь, ты сказал, что ближе к центру галактики находится зло. Это зло и есть Принцип. Люди, которых я там встречал, тоже его ощущали и, видимо, кое-что рассказали другим. Однако слово «зло» неверно; в действительности это не зло. Если его ощутить, почуять, почувствовать издалека, то он имеет запах зла, поскольку он так от нас отличается: настолько нечеловеческий, настолько безразличный. По нашим стандартам, он слеп и не наделен разумом, и кажется слепым и неразумным потому, что у него нет ни единого чувства, ни единого побуждения или цели, ни единого мыслительного процесса, который мог бы быть приравнен к деятельности человеческого мозга. В сравнении с ним паук является нашим кровным братом, и разум его находится на одном уровне с нашим. Принцип знает все, что только можно знать. И знание его выражается в столь нечеловеческих терминах, что мы никогда не смогли бы даже приблизительно понять самый простейший из них. Он находится там, зная все, и знание это столь леденяще верно, что ты бросаешься прочь. Он никогда не ошибается ни на йоту. Я назвал его нечеловеческим, и, возможно, именно эта способность быть столь совершенно правым, столь абсолютно точным и делает его таковым. Ибо, как бы ни гордились мы своим разумом и пониманием, никто из нас не может искренне со всей уверенностью сказать, что неизменно прав всегда и во всем.

— Но ты говорил, что нашел Людей и что они возвращаются на Землю, — сказала Марта. — Не расскажешь ли ты нам о них побольше? И к когда они вернутся…

— Дорогая, — мягко произнес Джейсон, — я думаю, что прежде чем перейти к Людям, у Джона еще есть много о чем нам рассказать.

Джон поднялся из кресла, в котором сидел, подошел к залитому дождем окну и выглянул наружу, затем вернулся и остановился перед Джейсоном и Мартой, сидевшими на кушетке.

— Джейсон прав, — сказал он. — Мне нужно рассказать еще кое-что. Я так долго ждал, чтобы кому-нибудь рассказать, с кем-нибудь разделить все это. Возможно, я не прав. Я так долго об этом размышлял, что, быть может, и сам запутался. Я бы хотел, чтобы вы оба меня выслушали и сказали, что вы думаете.

Он снова сел в кресло.

— Попробую изложить все это настолько объективно, насколько смогу. Вы понимаете, что я никогда не видел эту штуку, этот Принцип. Возможно, я даже рядом с ним не был. Но все же достаточно близко, чтобы знать, что он там есть, и чтобы кое-что почувствовать, может быть, не больше, чем любой другой, просто что это за штука. Конечно, я его не понял, даже не пытался его понять, поскольку знал, что я для этого слишком мал и слаб. Возможно, это-то меня больше всего и мучило — сознание своей малости и слабости, и не только своей собственной, но всего человечества. Нечто, уравнивавшее человека с микробом, быть может, даже с чем-то меньшим, нежели микроб. Инстинктивно понимаешь, что тебя, отдельного человека, он не в состоянии заметить, хотя есть свидетельства, по крайней мере, мне так кажется, что он может заметить и действительно заметил человечество.

Я подобрался к нему так близко, как только мог выдержать мой мозг. Я съеживался перед ним. Не знаю, что еще я делал. Местами все это как-то смутно припоминается. Возможно, я был слишком близко. Но мне надо было знать, понимаете. Я должен был быть уверен — и теперь я уверен. Он там, и он наблюдает, и он знает, и в случае нужды он может действовать, хотя я склонен думать, что быстро действовать он бы не стал.

— Как действовать? — спросил Джейсон.

— Не знаю, — ответил Джон. — Ты должен понять, что все это лишь впечатление, мысленное впечатление. Ничего зрительного. Ничего, что я бы видел или слышал. Именно оттого, что все это мысленное впечатление, его так трудно описать. Как описать реакции человеческого мозга? Как передать эмоциональное воздействие этих реакций?

— До нас доходил слух, — обратился Джейсон к Марте. — Кто-то тебе говорил. Ты не помнишь, кто это был? Кто-то находился так же далеко, как Джон, или почти так же…

— Им не надо было забираться так же далеко, — сказал Джон. — Они могли его ощутить с гораздо большего расстояния. Я намеренно старался подобраться поближе.