Вынос мозга. Рассказы судмедэксперта (сборник)

На следующий день наш адъюнкт пришёл на построение 3-го курса 3-го факультета подготовки лётных врачей. Из кармана его кителя выгладывал токарный штангенциркуль. Коротко переговорил с начальником курса. Тот даёт команду: «Всем курсантам, вес которых восемьдесят пять–восемьдесят шесть килограммов, – шаг вперёд!» Бух по полу, курсанты вышли. Следующая команда: «Из вышедших всем курсантам, у которых рост метр семьдесят девять, – шаг вперед!» И эти вышли. Уже совсем небольшая группа. Третья команда: «Последние вышедшие поступают в распоряжение капитана, остальным – разойтись!» Завел кэп эту группу в класс для самоподготовки и давай им руки мерить.

Отобрал адъюнкт двух «подопытных кроликов» и повёл их на кафедру авиационной и космической медицины. А на той кафедре кресло, аналог кресла МиГа-29, имелось, установленное на специальном тренажёре. На тот тренажёр и поместили фанерный лист со «шваброй», изображающей штурвал-джойстик. Посадил адъюнкт первого курсанта в этот «самолёт», пристегнул его к креслу ремнями, а колечко на ручке предварительно краской обмазал. «Держи, курсант, штурвал!» Курсант держит. Тренажёр наклоняет кресло на угол того пике, когда произошла катастрофа. «А теперь расслабь руки!» Руки падают с импровизированного штурвала, палец выскальзывает из кольца. «Снова держи! А теперь мы тебя чуть тряхнём!» Палец касается металлического ободка кольца, и нанесённая краска рисует на пальце линию под характерным углом, точь-в-точь по разлому кости. Курсант слазит с тренажёра, линия на пальце фотографируется. «А теперь, коллега, выходите из пике – ручку вниз и на себя». Меняют угол наклона «швабры» и снова трясут. Линия на пальце уже не совпадает с линией перелома. Потом трясут без изменения угла – вдруг ручку заклинило и элероны не слушаются. Линии на пальце получаются разные, опять на перелом непохожие.

Закончив с первым курсантом, занялись тем же со вторым. Бесчисленное количество фотографий – следственный эксперимент номер такой-то и рука на сантиметровой сетке. Наконец со стендовым моделированием покончено. Плёнки быстро сдаются в фотолабораторию, к утру получены фотографии.

Картина предельно ясна: удержать палец на ручке-штурвале можно только в полном сознании и при полном сохранении мышечного тонуса. А учитывая реальные перегрузки под форсажем, для этого ещё необходимо обладать недюжинной физической силой и быть тренированным – слабак так руку не удержит. Характер перелома дистальной фаланги указательного пальца правой руки стопроцентно подтверждает, что никаких попыток вывода из пике в момент удара о землю лётчиком не проводилось. Любой мало-мальски здравомыслящий человек сделает такой вывод.

В последний миг своей жизни наш подполковник был в полном сознании и прилагал значительные физические усилия, чтобы вести исправную машину вертикально вниз.

Радарная травма

Если вы думаете, что это такая травма, когда крутящийся радар по башке задел, то ошибаетесь. Радарная травма – это травма радарным излучением. Если излучение слабенькое, то травмы нет, а есть хроническая радарная болезнь. Тоже не подарок, но жить можно. А вот после хорошей радарной травмы жить нельзя.

Радарное излучение считается «мягким» – это не проникающая радиация в общепринятом смысле, а малоэнергетическое СВЧ – электромагнитное поле сверхвысокой частоты. Как в обычной микроволновой печи. Что там его бояться? Вот и не боялись…

Наиболее мощное поле СВЧ дают радары противоракетной обороны. Их излучающая антенна так устроена, что генерирует излучение, подобное невидимому лучу гигантского прожектора. Оно и понятно – мощности на бесполезное «освещение» пустого пространства меньше теряется. Вначале дежурный радар, тот, что весь сектор наблюдения контролирует, засекает нечто чужое, а затем уже это нечто чужое «подсвечивается» узконаправленным пучком СВЧ. По отражению этого пучка и идёт ракета-перехватчик.

В Советском Союзе такое дело было отработано до уровня балета Большого театра – каждый знал свою партию до мельчайших движений. В 1972 году Никсон с Брежневым договор о противоракетной обороне подписали – тот, что Буш через тридцать лет отменил. Так вот, советская противоракетная оборона Москвы существовала с 1973 года, правда, с ядерными ракетами-перехватчиками, а Америка до 2000-го ничего толком создать так и не смогла. Для офицера ПВО Ленинградского и Московского округов служба мёдом не казалась, хоть до обеих столиц, Северной и официальной, было рукой подать. Радары всегда стояли на боевом дежурстве, и офицер чувствовал себя как на войне, никакой расслабухи. Это уже при Горбачёве бардак пошёл. В начале того бардака и случилась эта история.