Зачарованные

Папа и мама направились к изгороди. Бабушка шла между ними, беспокойно поглядывая на небо. Они были слишком крупными, чтобы проползти под изгородью там, где дерево было сломано, – и не смогли бы пролезть даже там, где Пайри расширил дыру. Они бежали по краю травянистой полосы к дальней стороне изгороди. Там стояло дерево с низко опустившейся веткой, служившей нам мостом. Мы с Пайри знали об этом дереве и не раз проползали по той ветке. Но Пайри никогда не пользовался ею во время нашей погони. Игра имеет свои правила, и мы оба это понимали.

– Идемте! – позвала мама.

Мне не хотелось уходить. Воздух был таким приятным, в нем пахло сладостью. Что, если в путанице травы спрятались ягоды? Я облизнулась.

Пайри играл с какой-то палкой, катая ее по траве и грызя, как кость.

Я села, прижав уши:

– Но мы только что пришли сюда!

Папа крикнул через плечо:

– Мы вернемся позже. Пайри! Айла!

Пайри бросил палку и последовал за ними.

Я поднялась на лапы. Глубокий вдох – и я почти убедилась, что где-то там есть ягоды. Если я соберу немного и принесу в нору, остальным это понравится. А если я поспешу, то доберусь туда раньше всех, ведь маме, папе и бабушке нужно еще перепрятать добычу.

Пригнувшись к земле, скользя между высокими стеблями травы, я шла на запах. Я вздрагивала от удовольствия, впитывая ароматы земли и коры, кисловатый запах листьев и насекомых в крепких панцирях. Я немного задержалась, чтобы сорвать несколько подснежников, которые вечно выглядели куда лучше, чем были на вкус. Большой зеленый жук пробежал по земле, и я тут же ударила по нему лапой, обрывая траву когтями. Но жук оказался проворнее, чем казалось. Он помчался к корням дерева, откуда его трудно было достать, и закопался между выступающими узлами. Я сунула нос в землю, пытаясь достать жука, но вместо того набрала полный рот пыли. «Забудь о жуке!» – велела я себе, и мои мысли вернулись к ягодам. Я принюхалась и крадучись пошла дальше, но сладкий запах исчез. Зато в воздухе вдруг почувствовался холод, напомнивший мне о предупреждении бабушки насчет дождя…

О ветре, который нес запахи реки и льда.

Я посмотрела вверх. На зубчатые серые здания наползала тьма. Солнце висело низко, излучая малиновый свет. Я повернула назад к изгороди, чувствуя себя виноватой. Мама и папа, наверное, уже беспокоятся обо мне. Мне не разрешалось одной ходить на зеленую полосу – вообще не позволялось покидать наш участок земли без Пайри.

Я заторопилась к изгороди и пролезла под ней.

Наша территория находилась у дальнего конца этой изгороди. Это было пространство, которое мы делили с бесшерстными, хотя старались не появляться там, когда они туда выходили. Этим участком пользовалась только одна семья бесшерстных – двое взрослых и двое молодых. Папа предостерегал нас, что они вовсе не дружелюбны, что они нападут на нас, если мы подойдем слишком близко.

Мы соблюдали дистанцию.

Наша нора располагалась в стороне от их жилья, за рощицей неподалеку от изгороди. Я вприпрыжку бежала к ней, думая о нашем съестном запасе. Маме, папе и бабушке нужно было выкопать сочных крыс, которых мы поймали прошлой ночью. У меня заурчало в животе, и я прибавила скорости.

Но тут мой нос дернулся от горького запаха. В темноте нашего убежища я увидела вспышки красного огня. Дым поднимался медленными клубами, темный и мрачный на фоне последних лучей солнца.

По моей спине пробежал холодок страха.

Где мои родные?

Я их не чуяла.

Я подошла немного ближе. В норе что-то шевелилось. Мне стало легче, и я ринулась вперед, мгновение растерянности миновало. А потом мои лапы сбились с шага – и кровь во мне похолодела.

То, что шевелилось там… я уже понимала, что это не они. Это были не мои родные.

Я попятилась к плющу, повисшему на изгороди недалеко от дыры, что вела к зеленому пространству. Наша нора была в канаве рядом со стволом упавшего дерева, она пряталась за рощицей, среди упавших ветвей. Трудно было увидеть, что там происходило. Я лишь различила очертания незнакомых лисиц, кажется пяти или шести, – они там рылись и ругались между собой. Что они делают? Разве тлеющая земля не обжигает им лапы? Я пристально наблюдала из-за плюща, сдерживая дыхание, когда лисы стали одна за другой выбираться из норы.

Они вышли на траву, прижимаясь к земле и насторожив уши. Их встретила самая толстая в мире лисица; мех курчавился на ее боках. Через свисающий с изгороди плющ я видела ее короткие круглые уши и громоздкое туловище. Мех сбивался в комья у нее на плечах, как будто его было слишком много. Она топнула по земле передней лапой. Ее уши повернулись, и все лисы посмотрели на нее.

Из горла лисицы вырвался низкий рык. Один ее серый глаз смотрел на нашу территорию. А там, где следовало находиться второму глазу, не было вообще ничего – только глубокая темная дыра.

У меня слегка дрожали лапы, к горлу подступила горечь, мешая мне дышать.

– Смерть, – прошипела лисица, и все остальные лисы замерли. – Так сказал Учитель: все предатели умрут!

Лисы слегка присели на задние лапы, готовясь к драке. Но кто собирался на них нападать?