Задача с одним бриллиантом

— Уже видела, как вы интересно провели ночь, — хохотнула Виктория Семеновна. — Но ты же понимаешь, что этого мало для «Криминальной хроники». Куда ты сегодня собираешься?

— В больницу к девочке Ксюше и к матери Константина Валерьевича Серегина. Сделаю продолжение по обоим случаям. Надеюсь, больше никого на Борисоглебском не нашли?

— А когда? Там же твои друзья из органов явно до утра были. Всех потенциальных самоубийц и копателей разогнали. Хотя Бог троицу любит.

— Не каркайте, Виктория Семеновна.

— Юля, а то ты не знаешь, сколько в городе психов! Я думаю, что сейчас паломничество начнется на могилу к деду Миллеру.

— Что там делать?!

— А вот ты и спросишь, а Пашка заснимет. Юля, я серьезно. Заглядывайте туда каждый день или хотя бы через день. Может, жизнь чью-то спасете.

— Вы предлагаете нам туда ночью ездить?!

— Сама решай, — ответила главный редактор и отключилась.

Я умылась, накормила кота, отправилась на кухню варить кофе и пельмени. На запах потянулись Пашка с Василием.

Василия я высадила у ближайшего метро, сама порулила к больнице, в которую вчера должны были отвезти Ксению. Охранник явно был знаком со мной по телевизору (как обычно выражаются граждане) и сообщил, что тут следователь и мамаша неудавшейся самоубийцы. Мамаша буйствует.

— По-моему, мужика надо спасать, — сообщил охранник, пропуская нас с Пашкой, и даже указал этаж.

Ксению совсем недавно разместили в индивидуальной палате, которую оплатила мама. Мама в эти минуты шипела на Сан Саныча, с которым мы тоже знакомы не первый год. У Сан Саныча три дочери, только они никогда не предпринимали попыток самоубийства. Папа при их воспитании явно учитывал опыт своей работы. Сан Саныч первым заметил наше с Пашкой приближение, и у него на лице появилось явное облегчение. Рядом с Сан Санычем и дамой стоял мужчина в белом халате и молчал с кислым выражением лица.

Дама явно заметила, что следователь почувствовал облегчение, развернулась и увидела меня.

— Ах, вот она собственной персоной! — рявкнула красивая и очень ухоженная женщина при виде меня.

У нее были удачно подобраны цвет волос и макияж. Похоже, она обращалась к услугам пластических хирургов, и те сделали отличную работу. Она выглядела от силы на тридцать. Или это просто был результат регулярных косметологических процедур. Но неужели она красилась перед тем, как поехать к дочери в больницу?! Или она собиралась на работу, и ей позвонили?

Я тихонечко включила в кармане диктофон.

— Вас просили говорить потише, — жестко сказал врач. — Или я сейчас позову охрану, чтобы вас отсюда вывели.

— Не имеете права!

— Имею.

— Имеет, — подтвердил Сан Саныч.

Дама развернулась ко мне:

— А ты…

— Вы, — поправила я. — Мы на брудершафт не пили.

— И именно Юлия Владиславовна нашла вашу дочь и вызвала «Скорую», — вставил Сан Саныч с ничего не выражающим лицом. — Вы ей благодарны должны быть. Если бы Юлия Владиславовна не решила ночью съездить на кладбище…

— Она показала в своей передаче эту могилу! Я читала записку!

— И что? — спросила я. — Это не первая могила, и не первое кладбище, и не первый труп в «Криминальной хронике». И почему-то никому из зрителей, кроме вашей дочери и ее парня, не пришла в голову мысль нестись на кладбище на ночь глядя. И если бы они выбрали не это место, то выбрали бы какое-то другое. Чем вам парень не нравился?

— Нищеброд, — кратко высказалась мама Ксении.

— И что? — спросила я.

— Зачем он ей? Перед Ксюшей открываются такие перспективы! Он ей будет только мешать!

Дама осеклась, поняв, что уже не будет, и с трудом скрыла улыбку.

Я посмотрела на врача и спросила, согласится ли он сказать несколько слов перед телекамерой. Он согласился и сказал, что девушка, обнаруженная мною вчера ночью на кладбище (он не называл ни имени, ни фамилии), будет жить. Состояние средней тяжести, но стабильное, она уже переведена из реанимации в обычную палату. Я ее вовремя обнаружила, ранение оказалось несерьезным. Сработал инстинкт самосохранения.

Я поблагодарила врача. Во время его выступления дама молчала, потом вдруг тронула меня за руку. Я посмотрела на маму Ксении вопросительно.

— Юля, а вы можете зайти к Ксении?

— Могу, — ответила я, взглянула на врача и Сан Саныча.

— У Ксении началась истерика при виде мамы, — невозмутимо сообщил врач.

— Юль, зайди, — попросил Сан Саныч. — Может, тебе она больше скажет. А Пашка все заснимет. Вы не возражаете? — Следователь посмотрел на маму Ксении.

— Записывайте. Мне потом копию можно?

В общем, мы с Пашкой отправились в платную палату. Ксения была в сознании, но лежала бледненькая и покашливала. Вполне могла простудиться, полежав в ноябре на холодной земле. На свою маму она была совершенно не похожа. Я дала бы ей лет восемнадцать. Наверное, так и есть. Вероятно, она студентка то ли первого, то ли второго курса. Вчера я ее толком не рассмотрела, да и выглядела она иначе.

Я улыбнулась и спросила:

— Ксюша, поговорим?

— Я вас вчера по телевизору видела, — произнесла девушка.

— Ну а теперь ты сама попадешь в телевизор. Если хочешь. Сказать что-то желаешь?