Заданное значение судьбы

Благословенная ночь накинула своё покрывало на Ключевой Мир. Медленно гасли колдовские факелы в Зале Торжеств, уступая место звёздам, и один за другим уходили гости. Завтра снова будет день, но сейчас — сейчас пришло время ночи, время отдыха, время любви.

И бессильно пялились на торжество жизни мёртвые глаза головы Зверя, вмурованной магией в прозрачный камень на чёрном ступенчатом постаменте.

* * *

Они летели через Изначальную Тьму, и звёздная пыль позёмкой заметала их следы на Дорогах Миров. Они мчались сквозь ликующий водопад многоликой Жизни, пронизывая пушистые облака, дремлющие на горных вершинах, и вдыхая шорох листьев, шепчущих о сокровенном. Они опускались в тёмные пучины морей и возвращались к свету, омываемые шипящей пеной; ловили ладонями солнечные лучи и сплетали из них ожерелья, подставляли лица порывам звёздного ветра и впитывали живое тепло родящей земли. Они пролетали через огненные короны звёзд, и слепящие языки протуберанцев оборачивались лепестками дивных цветов. Духи Времени подчинялись тантрической магии совпавших — время шло по кругу, и в эту ночь Гард и Энна могли не беспокоиться о том, что у них не хватит нескольких мгновений для самого главного.

Познаваемая Вселенная раскрыла перед ними свои объятья, и мерцал впереди Свет — тот, которые не видишь, но ощущаешь. И приходило понимание, и казалось — ещё чуть-чуть, и они узреют лик Высшего Разума, и услышат Его голос. «Неужели именно это испытывают возвращающиеся в лоно Вечнотворящего? — смогла подумать Эн-Риэнанта самым краешком своего сознания, слитого воедино с сознанием Гарда. — Неужели именно это несёт гребень Волны Слияния — покой и невыразимое блаженство? Кто знает — ведь никто из ушедших не вернулся, чтобы рассказать об этом… Но почему я не испытывала ничего подобного тогда, много лет назад, во время моих давних мимолётных встреч с Гардом? Может, потому, что наша любовь должна была созреть, пройдя через горечь, ожидание и тревогу? Может быть — ведь незрелые плоды горьки на вкус…»

«Ты права, — отвечал ей мыслеголос Гарда. — Годы убрали всё лишнее, сгладили все шероховатости, и теперь мы с тобой совпадаем всеми гранями — не разъять».

И падала на них волна опустошающего и одновременно наполняющего наслаждения, рождаемого только тогда, когда один отдаёт другому все, без остатка, и при этом странным образом получает гораздо больше, чем отдал.

* * *

— Мы живы, — прошептала Эн-Риэнанта, касаясь кончиками пальцев обнажённого тела мужа, — или уже перешли за Грань Между и пребываем в Тонком Мире?

— Судя по моим ощущениям, плотных тел мы с тобой не лишены, значит…

Королева тихо засмеялась, дотянулась до стоявшего в изголовье блюда с фруктами, сунула в рот пару крупных сочных ягод и разжевала их с видимым удовольствием. Затем она наполнила вином чашу и поднесла её к губам Ярла, лежавшего навзничь с полузакрытыми глазами.

Они какое-то время молчали, слушая тишину, а потом Эн-Риэнанта сказала негромко:

— Наверное, я виновата, мой Гард…

— Виновата? В чём? — недоумённо и чуть обеспокоено переспросил Викинг, поднимая голову.

— Ах, мужчины, — вздохнула Королева, прочтя полуоформившуюся мысль мужа. — Ни время, ни трансмутации не в силах изменить вашу Янь-натуру! Если женщина говорит вам на ложе любви «Я виновата», вы тут же мысленно добавляете «передо мной» и начинаете гадать, где, когда и с кем она перед вами провинилась! Нет, это вовсе не то, о чём ты думаешь. Всё гораздо проще — и сложней.

Она помолчала, глядя на звёзды над головой, и продолжила:

— Когда я следила за твоей битвой с Тварью, мне иногда казалось, что этот бой идёт со времён Древних, и что он никогда не кончится. Я умирала от страха за тебя, когда Грань Между едва не касалась твоей спины, или когда ты вырывался из ядовитого облака и твоя зашита истончалась с каждым мигом — я не знала, что случиться раньше: ты стряхнёшь с себя чары Зверя или его яд разъест твой силовой кокон. Каждый раз ты оставался невредим, но потом всё начиналось снова, и я опять боялась за тебя.

— Я оставался невредим, — эхом отозвался Янтарный Ярл, — потому что меня хранила твоя любовь.

— А твои собратья, сгинувшие у Грани Между и за ней?

— Наверное, у тех, кто погиб, не было своей Эн-Риэнанты, которая так ждала. А на мне Демон обламывал зубы, когда пробовал укусить.

— Может быть, — эскиня с благодарной нежностью провела ладонью по щеке Гарда, — может быть… Но с каждым разом мой страх становился всё больше и больше, и наконец у меня родилась мысль, запретная для Хранителей Жизни.

Она снова замолчала, и Гард приподнялся на локтях, с беспокойством вглядываясь в лицо любимой.