Загадка Ситтафорда. Почему не Эванс?

– Ну что ж, – сказала она, – было очень приятно вас послушать. – Она вытащила банкноту. – Позвольте мне… э-э… оставить вам маленький подарок. Я отняла у вас столько времени…

– Вот уж спасибо так спасибо, мадам. Доброго дня вам и вашему молодцу.

Фрэнки покраснела и быстро удалилась восвояси. Через пару минут вышел и Бобби. Вид у него был весьма озадаченный.

– Похоже, мы вытянули из нее все, что она знает.

– Да, – согласилась Фрэнки. – И все сходится. Видать, Сэвидж и правда составил это завещание и, наверное, всерьез опасался, что у него рак. Вряд ли они могли подкупить доктора с Харли-стрит. Наверное, они просто воспользовались тем, что он составил завещание, и побыстрее разделались с ним, пока он не передумал. Но я не вижу способа доказать, что они убили его.

– Да. Можно подозревать, что миссис Темплтон дала ему какое-то «снотворное», но доказать это мы не сумеем, равно как и то, что Роджер, вероятно, подделал письмо к судебному медику. Я полагаю, записку уничтожили, как только она сыграла свою роль на дознании.

– Стало быть, мы возвращаемся к исходному вопросу: чего так боятся Бэссингтон-ффренч и компания? Что такого мы можем обнаружить?

– А тебе ничто не кажется странным?

– Да нет, пожалуй. Разве что одна вещь. Почему миссис Темплтон послала за садовником, чтобы засвидетельствовать завещание, когда в доме была горничная? Почему они не попросили горничную?

– Странно, что ты об этом упомянула, – сказал Бобби. Голос его до того изменился, что Фрэнки удивленно посмотрела на приятеля.

– Почему?

– Потому что я задержался, чтобы спросить у миссис Прэтт фамилию и адрес Глэдис.

– Ну и?

– Фамилия горничной была Эванс!

Глава 32 ЭВАНС

Фрэнки ахнула. А голос Бобби стал тонким от возбуждения.

– Понимаешь, ты задала тот же самый вопрос, что и Алан Карстэрс: почему не горничная? Почему не Эванс?

– Ой, Бобби, наконец-то мы добираемся до сути! То же самое, должно быть, удивило и Карстэрса. Он, как и мы, повсюду совал свой нос, выискивая что-нибудь подозрительное, и это обстоятельство удивило его точно так же, как и нас. Более того, я полагаю, что он и в Уэльс-то приехал по той же причине. Глэдис Эванс – валлийское имя. Эванс, вероятно, была девушка из Уэльса. Он шел по ее следу до Марчболта. А кто-то шел следом за ним. В итоге Карстэрс так до девушки и не добрался.

– Почему не Эванс? – повторила Фрэнки. – Должна же быть какая-то причина. Вроде глупость, а важно. Зачем посылать за садовником, когда в доме две прислуги?

– Может, дело в том, что и Чадли, и Альберт Миэр были немного свихнутые, а Эванс – девушка в здравом уме?

– Вряд ли только поэтому. Там же был мистер Элфорд, а он весьма проницателен. Эх, Бобби, именно тут собака зарыта, я это знаю. Нам бы только докопаться… Эванс. Почему Чадли и Миэр, а не Эванс? – Вдруг она осеклась и прижала ладони к глазам. – Сейчас, сейчас… Что-то вроде вспышки. Через минуту я все пойму… – Она застыла, потом отняла руки от лица и посмотрела на своего приятеля. В глазах ее горел странный огонек. – Бобби, – сказала она, – если человек живет в доме, где две прислуги, которой из них он дает на чай?

– Горничной, естественно, – удивленно ответил Бобби. – Кухарке на чай никогда не дают. Во-первых, гость ее никогда не видит.

– Да, и она никогда не видит тебя. Разве что мельком, если ты долго гостишь в доме. Горничная же обслуживает тебя за обедом, будит, подает тебе кофе…

– На что ты намекаешь, Фрэнки?

– Они не могли пригласить Эванс засвидетельствовать завещание, потому что Эванс увидела бы, что его составлял не мистер Сэвидж.

– Боже милосердный, Фрэнки, о чем ты? Кто же тогда?

– Бэссингтон-ффренч, разумеется! Неужели ты не понимаешь, что он выдал себя за Сэвиджа? Готова спорить, что именно Бэссингтон-ффренч ездил к доктору и поднял всю эту шумиху насчет рака. Затем послали за стряпчим – незнакомцем, который не знает мистера Сэвиджа и который будет готов присягнуть, что видел, как мистер Сэвидж подписывал завещание. И оно засвидетельствовано двумя людьми, один из которых никогда не видел Сэвиджа, а другой – старик. Он мог быть подслеповат. Мог тоже прежде не встречаться с Сэвиджем. Ну, что ты об этом думаешь?

– Но где же все это время был настоящий мистер Сэвидж?

– О, приехать-то он приехал, но потом они, наверное, накачали его наркотиками, бросили на чердак и продержали там двенадцать часов, пока Бэссингтон-ффренч лицедействовал. Затем его уложили обратно в постель и дали хлорал, а наутро Эванс нашла его мертвым.

– Бог мой, наверное, ты попала в точку. Но можем ли мы все это доказать?

– Да… Нет… Не знаю. А что, если показать Роз Чадли, я имею в виду Прэтт, фотографию настоящего Сэвиджа? Сможет она сказать: «Это не тот человек, который подписывал завещание»?

– Сомневаюсь, – сказал Бобби. – Она такая простофиля.

– Я полагаю, именно поэтому ее и выбрали. Но есть еще одна возможность. Эксперт мог бы определить подделку.

– Но никто еще этого не сделал.

– Потому что вопрос не всплывал. Ведь, по идее, на подделку завещания нужно время. Но теперь все меняется.