Заметки об искусственном интеллекте

Говоря о послевоенном периоде, интересно отметить, что хотя Тьюринг не мог не знать о работах Норберта Винера и даже некоторые преподаватели (например, Бертран Рассел) являлись их общими знакомыми, причем Тьюринг работал несколько лет в США, а Винер часто бывал в Англии — они никогда не встречались и не ссылались друг на друга в своих работах. Вероятно, отторжение двух людей, сделавших наибольший вклад в развитие кибернетики и теорию вычислительных машин, было взаимным. Дело здесь скорее не в личной неприязни, а в том, что философские взгляды и системы мировоззрения этих двух гениальных ученых принципиально отличались. Рассеянный профессор из Кембриджа (штат Массачусетс), полностью закрывшийся от окружающей реальности в мире математических абстракций и защищенный оболочкой своей семьи — в первую очередь, любящей и заботливой женой, — не мог принять мир таким, каким он его видел. А математик из английского Кембриджа, не чуждый самым абстрактным построениям, оставался с этим миром один на один и вынужден был искать в нем радость и удовлетворение, наблюдая за природой и общаясь со своими "друзьями", разделяющими его гомосексуальные наклонности. Да и задачу перед собой он ставил гораздо более конкретную, непрерывно продолжая работу над концепцией Всемирной Машины.

Сохранилось свидетельство того, как в Нью-Йорке в кафе Белловских лабораторий однажды в 1943-м на фоне тихого гула невнятных разговоров хорошо воспитанных сотрудников, мечтающих о повышении, неожиданно громко раздался высокий голос Тьюринга: "Нет, меня не интересует создание мощного разума. Все что меня интересует — это создание заурядного ума, что-то вроде президента Американской телефонной и телеграфной компании (ATT)".

Реализм Тьюринга не мог разрешить скрытого конфликта, а энтузиазм и переоценка возможностей только отодвигали его развязку. Принятие и познание мира во всей его прекрасной и страшной реальности, символизированное яблоком познания из библейского мифа, было неизбежно. Но об этом в следующей статье цикла — "Яблоко Тьюринга".

Яблоко Тьюринга

У машин нет проблем. Я хотел бы быть машиной, а вы нет?

(Энди Уорхол — Андрей Вархола)

Предисловие к заключительной части

Цикл статей об Алане Тьюринге я планировал написать еще давно. Это выглядело естественным продолжением работы, посвященной Норберту Винеру. Но начав ее, я пожалел об этом. Сначала мне трудно было понять Тьюринга, и я пробирался наугад среди текстов его статей, формул и обширных биографических данных. Потом, как мне показалось, я его понял. Из груды сведений стал вырисовываться портрет. Портрет в рамке с разбитым стеклом. И я еще раз пожалел, что взялся за эту тему. Но работа требует своего логического завершения.

Противоречивые чувства, возникающие при чтении работ Тьюринга, отражают трудноразрешимый внутренний конфликт. С одной стороны, детальное понимание картины мира — от квантовой теории и принципа относительности до психологии и неврологии, объединенных аппаратом математики и логики, — казалось бы, может дать ответ на любой поставленный вопрос, но именно Тьюринг доказал, что не существует универсального метода или алгоритма, способного решить любую задачу. Свойственное ему философское представление о мире лишено некоторого объединяющего центра. Истина, кажется, совсем рядом, но она недостижима. Несмотря на широту охвата и энциклопедические познания во всех областях науки, остаются пробелы — "невычисляемые функции", неразрешимые задачи, требующие привлечения загадочных черных ящиков, "оракулов Тьюринга". Главная задача — моделирование сознания — оказывается принципиально выполнимой, но это сознание не является личностью, что признает и сам Тьюринг. Чем наполнить эти "черные ящики"? Тьюринг не мог этого понять. Его мир и индивидуальные особенности мышления не позволяли этого. Он сам был, как "Всемирная Машина" с отключенным "оракулом". Вархола ошибался. У машин есть проблемы. Можно ли назвать эту особенность "непродуктивностью" и связать ее с гомосексуальностью Тьюринга? Это могло бы быть броским заголовком, но это было бы не верно. Несомненно, что именно многогранное и нестандартное мышление Тьюринга было продуктивным, но не хватало чего-то неуловимого. Он продвинулся в понимании мира гораздо дальше многих. Может быть, слишком далеко, чтоб это оставалось безопасным для него самого.

Вот как это было.

Послание невидимого мира

Это несправедливо. У спортсмена, и то — три попытки. Но жизнь даже в благополучной и консервативной Англии похожа скорее не на бег с препятствиями, а на королевский крокет с фламинго, так хорошо описанный другим английским математиком.