Защитница. Тринадцатое дело

Их пожилой папа – в этой семье не употребляют слово «отец» – подъехал на своей заслуженной синей «пятерке» заправиться. Остановился у колонки с девяносто вторым бензином. Вставил заправочный пистолет со шлангом в горловину бака и пошел платить в кассу.

Но не тут-то было!

Какой-то молодой мажор на черном лакированном американском мастодонте «Тахо» с московскими номерами, подъехавший явно позже, вытащил заправочный пистолет из бака жигуленка и вставил его в свою машину. Видимо, сильно спешил, потому что рванул бегом к кассе, и уже у самого окошка опередил старика, грубо его оттолкнув.

Не учел лишь одного: здесь же – и в то же время – заправлял свой мотоцикл один из близнецов, Толя.

Коля в тот момент отсутствовал, что, несомненно, было хорошо для всех – он носил младшего ребенка в районную поликлинику на прививку.

Толя, конечно, не такой горячий, как брат. Поэтому обладатель большого внедорожника получил в морду на пол-секунды позже, чем мог бы это сделать Коля. Ну и на пару ударов меньше.

Впрочем, и того, что получил, хватило, чтобы мажор свалился в маслянистую, пахнувшую бензином и соляркой грязь.

В полиции инцидент прикрыли – ни для кого не было секретом, чьи интересы представляли братья Клюевы.

Москвич оказался тоже не из простых, поэтому дело все же поначалу возбудили. Но лишь для того, чтобы со временем тихо спустить на тормозах.

И вот теперь скелеты начали строем вылезать из шкафов.

Самое забавное, что в этом же избиении нынче обвиняют и Николая. В суде фокус, конечно, не прокатит, – не может один хулиган раздвоиться, даже если речь идет об однояйцевых близнецах. Однако на данном этапе следствия им надежнее «закрыть» персонажа сразу по нескольким эпизодам, чем по одному-двум. Потому Николаю дополнительно пришили и темную историю с убитым коммерсантом, найденном в сожженном автомобиле. Якобы один из «братков» (не братьев) слышал от самого подозреваемого об этой разборке.

Ольгу не отпустили от Клюевых, пока не напоили горячим какао. Это было очень уместно, она здорово замерзла в дороге. Машина бедового Феди отличалась лишь скоростными качествами, а вот с отопителем как-то не сложилось. В то время как осень через месяцок намеревалась плавно перейти в зиму.

Кстати, ей объяснили и про Федю.

Лучше б не объясняли.

Недаром говорят, многие знания – многие печали. А Шеметовой еще с этим человеком обратно в Москву ехать, по темной дороге.

Короче, выяснилось, что гонщик Федя просто неважно видит. Справку покупать не пришлось – вся родня медики, так что подарили. Носом же упирается в лобовуху – чтобы в очередной раз не воткнуться в зад впереди идущего автомобиля. Это у него стандартный фокус, дважды вышибал себе передние зубы об руль.

Да уж, иногда лучше оставаться в неведении…

После горячего какао захотелось расслабиться в домашнем тепле. Не было никакого желания переться в следствие и в СИЗО. (Кстати, многие не знают разницы между ИВС и СИЗО. Так вот, попасть в СИЗО можно только по судебному постановлению. В ИВС можно загреметь волею почти любого полицейского). «Ну да кому сейчас легко?» – вспомнила она любимую поговорку Олега Всеволодовича и оторвала расслабленное тело от мягкого кресла.

– А вы сегодня наших мальчиков увидите? – это уже знакомая Ольге Жанна. Легкая в движениях, стремительная и порывистая. Такая за любимого горло перегрызет.

Жена второго близнеца, Марина, тоже была в квартире, явно переживала, глаза заплаканные, но за все время пока не проронила ни единого слова.

– Анатолия увижу, – ответила Жанне Ольга. Допустить ее могли только к собственному подзащитному.

Впрочем, нынче адвокату уже не так важно, как раньше, потеряв «на тюрьме» полдня, а то и больше, прорваться к подследственному. Это в прежние времена было необходимо: убедиться, что парень жив-здоров, не избит, не сломлен каким-нибудь враньем про близких.

Ольга уже не застала, а Олег успел поработать во времена, когда квартиры в доме рядом с «Бутыркой» стоили в два раза дешевле, чем в других домах.

Но не все проигрывали на этом соседстве, некоторые владельцы квартир умудрялись еще и зарабатывать. Продавали право пройти на верхние этажи и на крышу дома. Десятилетиями оттуда неслись истошные крики, адресованные сидельцам.

– Я тебя люблю!

– Мне аборт делать?

– Ничего не подписывай!

– Дачку я загнала! (Последнее – не в смысле «Продала небольшой загородный дом», а в гораздо более специфическом варианте – сдала передачу с продуктами и вещами подследственному).

Теперь же все иначе.

В тюрьму пришла информационная революция. В виде мобильного телефона.

Эта тема – полузакрытая, никто ничего вслух не расскажет – официально, конечно, иметь его нельзя. Но – имеют. В каждой камере. Если нет своего – принесут за деньги.

И оба Клюева уже четко проинструктированы, как себя вести.

Да они и сами знают, по всему опыту жизни: ни в чем не сознаваться, без своего адвоката на вопросы следователя не отвечать, злого следака не бояться, доброму – не верить.

Тему своего адвоката следует раскрыть отдельно.