Земной поклон. Повесть

Лавочник перестал стегать лошадь и закричал учителю:

- Гумагу давай! От начальства! В гумаге прописано будет - дам лошадь!

- Ты пойми. Пахом Егорыч, - убеждал его учитель, - коли мы друг другу помогать не будем - весь город сгорит. Твой-то дом тоже сгорит, пойми это! Снимай пожитки, ставь вместо них бочки.

Видимо, фраза учителя: «Твой-то дом тоже сгорит» - образумила лавочника. Всего ведь не увезешь!

- А бумаги у меня нет, - продолжал учитель, - город в огне, все растерялись, какие тут бумаги! Сам своих гимназистов сговорил…

- Ладно уж, - поразмыслив, согласился лавочник. - Надежда, слазь!

Женщина покорно слезла с телеги. А лавочник, гимназисты и учитель молча начали таскать обратно в дом узлы, корзины, баулы.

Огонь бесновался. Подхлестнутый ветром, он совершал свое страшное, уничтожающее шествие по городу, иссушенному зноем. Он шагал с крыши на крышу, перекидывался со стены на стену, оставляя после себя черные, обугленные останки, пепел, отчаяние.

На центральной улице плавился огромный колокол, упавший с горящей деревянной церкви в самое пекло пожара.

Мальчишки пробрались к набережной. Но дальше двигаться было невозможно. Здесь улицы еле вмещали красные пожарные телеги с большими бочками, телеги горожан с ушатами и прокопченными кадками, вытащенными из домашних бань. Мужчины, женщины, старики, дети таскали ведрами воду из колодцев.

А если бы подняться в темное от пожара небо, можно было бы увидеть, как в это время по тракту уходили из города кареты, коляски, повозки…

- Николашка, смотри, окна бьют! - весело кричал Второв, показывая на дом, к которому подбиралось пламя.

Хозяева дома выкидывали в выбитые окна перины, подушки, одежду, мебель. Толпа смыкалась возле этого дома. Потом дом охватывало пламя. Он горел. Сгорал и весь домашний скарб, выкинутый из окон. И толпа передвигалась к следующему дому.

Николушка поднимался на носки, чтобы лучше видеть. Но впереди была толпа. Позади - испуганная морда коня, впряженного в легкую таратайку с пустым ушатом.

- Васятка, смотри, кошка! - с ужасом крикнул Николушка, увидев огненный клубок, метнувшийся в толпу.

Испуганный конь рванулся, поднялся на дыбы и с громким ржанием опустил копыта на мальчика, подминая его под себя.

Окровавленного, бесчувственного Николушку принесли домой.

Сбежалась вся людская. Кто-то распорядился послать за лекарем.

Мальчик не видел иссиня-белого лица нянюшки Феклуши, обезумевших ее глаз, не слышал хриплого, отчаянного крика:

- Сыночек мой! Кровинушка моя!

Присутствующие опускали глаза, старались не глядеть на стоявшую тут же барыню.

Поправился Николушка скоро. А нянюшки Феклуши в барском доме с тех пор не стало.

- Где нянюшка Феклуша? - спросил Николушка у стряпухи, появляясь в людской сразу же, как только лекарь позволил ему встать.

- Уехала твоя нянюшка.

- А когда приедет?

Рыхлая стряпуха, в белом платке, в белом фартуке, значительно поглядела на мальчика и ответила:

- Барыню спроси. Она лучше знает.

- Маманя, когда приедет нянюшка Феклуша? - спросил Николушка у матери.

- Она навсегда уехала.

- Навсегда? - Слезы покатились из глаз мальчика. - Я не хочу, чтобы навсегда. Мне надо нянюшку Феклушу!

Он схватил мать за оборку рукава и с отчаянием и злостью начал рвать ее.

Николушка чутьем угадывал нелюбовь матери к Феклуше, догадывался, что именно она отослала няню из дома.

Это было первое горе Николушки. Сколько слез пролил он в тишине своей спальни, перед сном вспоминая ласковую нянюшку, ее увлекательные сказки.

Еще через два года произошло одно знаменательное событие.

Николушка вернулся из гимназии. Матери не было дома. Он сел в столовой у камина, отогревая застывшие руки.

В комнату со связкой мелко наколотых дров вошел дворник Терентьич. Осторожно опустив дрова на пол, Терентьич снял облезшую меховую шапку, поздоровался с Николушкой, присел возле него на скамеечку, на которую Анастасия Никитична ставила ноги.

- Ну как, Николай Михайлович, забыл уж, поди, нянюшку Феклушу? - спросил старик, поглядывая на мальчика.

- Помню, - улыбнулся Николушка, и стало ему хорошо и чуть тоскливо. - А ты не знаешь, Терентьич, где она?

- То барыне одной ведомо. У нее спроси, - ответил Терентьич, поглядывая на мальчика быстрыми, молодыми глазами. Был старик не по возрасту энергичен, с сильным голосом. - А сказки ее помнишь?

- Помню. - И мальчик опять грустно улыбнулся.

- Желаешь, я расскажу?

- Расскажи, Терентьич, - обрадовался Николушка.

- Так вот слушай… В некотором царстве, в некотором государстве жил-был богатый-пребогатый купец. Был у него большой дом. А на крыльце стояло корытце для подкидышей. Сиротский дом купец тот содержал…

- Как мой покойный батюшка, - сказал Николушка.