– Сюда же можно отнести и такие представления, как тело сновидения или биполяция медиумов, – продолжал тем временем Гейб, – Однако, если ты предпочтешь вернуться в свой мир, то вернешься в прежнее тело, а это просто исчезнет вместе с твоим лимбом. Но, тем не менее, исходя из твоего вопроса, я предполагаю, что ты все же решила осуществить переход в Доминитерру? Я прав?
– Я пока не знаю, Гейб, – ответила Мари удрученно, – Я сейчас лишь пытаюсь до конца понять все и взвесить. Просто пойми меня правильно, в своем мире я инвалид. И похоже, что никакой значительной реабилитации мне там даже не светит… А еще я потеряла свою сестру. Единственного дорогого мне человека. Ее зверски, совершенно ни за что убили, а я даже не смогу, будучи инвалидом, за нее отомстить… Рассуждая же с другой стороны, – продолжила она, – А на что мне можно будет рассчитывать в вашем мире? Вот Джу сказал мне о том, что для меня это не больше, чем тюрьма и ловко завуалированное рабство. И по некоторым причинам я склонна верить, что он не лгал мне при этом… Ну а что скажешь мне ты, Гейб?
– Оказавшись в нашем мире, ты сможешь получить относительную независимость при условии, что родишь там ребенка, – глядя куда-то в никуда, ответил ей тот, – Зачатие, при этом, будет произведено искусственным путем. Биологическим отцом станет такой же заблудший, но ты даже не будешь знать, кто он… Его материал будет полностью анонимным.
– Ну да, – горько бросила Мари, – А после родов моего ребенка просто отнимут у меня, не так ли? Чтобы, опять же, соблюсти всю эту чертову анонимность, я права?
– Я не стану тебе сейчас лгать или убеждать в обратном, – с какой-то тенью грусти ответил ей Гейб, – Ты абсолютно права, и все будет именно так. Так уж устроено наше общество. Все дети в нем являются достоянием Сената и воспитываются исходя из их склонностей, предсказанных Великим Оракулом. И даже имена им дает Оракул, исходя из их предначертания. И поэтому, уже ни как посланник, а как самый обычный человек, я не могу утверждать того, что переход в наш мир является наилучшим вариантом для тебя. Как видишь, наше общество далеко не безупречно, а к заблудшим оно и вовсе довольно жестоко. Поскольку равноправным членом общества им никогда и ни за что не стать. Поэтому прости меня, Мари… Мне правда очень горько говорить тебе сейчас об этом. Я так полагаю, что Джу уже успел рассказать тебе множество мрачных подробностей о нашем мире… Ну а мне, в свою очередь, остается лишь подтвердить тебе их снова…
– Дай мне немного времени, Гейб, – тихо попросила Мари, – Ты можешь?
Мужчина кивнул, сочувственно сжав рукой ее хрупкое плечо.
– Я вернусь сюда, как только ты будешь полностью готова, – заверил ее он, – Просто позови меня. Можно даже мысленно… Я не хочу и не стану тебя торопить, Мари. У тебя есть ровно столько времени, сколько тебе понадобится. Не забывай, что время – это всего лишь фикция в наших головах. Так что не спеши…
Мужчина бесшумно встал со скамейки, намереваясь уйти. Глядя на его слегка опущенные плечи, девушка вдруг поняла, насколько тяжело ему дается такая работа.
– Габриэль, – окликнула она его, – Спасибо тебе… Правда…
Гейб ласково ей улыбнулся и еле заметно кивнул, а затем шагнул куда-то в полутьму деревьев, и Мари вдруг ясно ощутила, что осталась здесь совсем одна.
Только лишь она, тихий ночной лес и ее мысли…
***
Сидя на скамейке в приятной полуночной тиши леса, которая, по идее, должна была расслаблять, Мари чувствовала себя зажатой в угол. Девушка никогда не предполагала, что когда-нибудь в своей жизни будет стоять перед подобным выбором. Где из двух возможных вариантов оба казались какими-то, мягко говоря, безысходными. С одной стороны, в альтернативном мире Доминитерры, который пугал своей неизвестностью и затаившейся внутри агрессией, был Джесс. Но вот сможет ли она хотя бы изредка видеть его, Мари была совсем не уверена. Ведь, судя по описаниям, в Доминитерре существует жесткая социальная стратификация, при которой у нее, возможно, и не будет на это абсолютно никакого права. Рожать же там ребенка только для того, чтобы его потом отняли, Мари и вовсе отвергала всем своим существом. И особенно как человек, который рос в детдоме, не зная собственных родителей. Ведь мама умерла при родах, а об отце и вовсе не было никаких сведений. Мари размышляла и над тем, что Гейб сказал «при условии, что ты родишь там ребенка», что могло означать, что она, возможно, имеет право отказаться. Но вот только, судя по словам того же Гейба, именно от этого условия зависела ее так называемая «относительная независимость». Так что же тогда было альтернативой? Откровенное рабство?
Мари удрученно вздохнула. Судя по тому, что рассказал ей Габриэль, не у всех людей имеются врожденные способности к путешествиям между мирами.
«Да… Вот уж повезло, так повезло, – иронично подумала она, – Конечно, вариант с моей смертью, я так поняла, все еще сохраняется… Эх, вот если бы и у моей Энни тоже, в свое время, был выбор…».