Жизнь взаймы

— Вы уверены, что действительно хотите этого, доктор Лу-Танни? Полного слияния? Мораль сей связи вас не смущает?

— Я — Страж порога, — твёрдо ответила Татьяна. — И что-то мне подсказывает, что по-другому быть не может. Это одно из обещанных Учителем откровений, которое я не могу объяснить. Потому что ощущаю их не здесь... — она коснулась рукой лба, — ...а здесь!

Рука прижалась к сердцу.

Взгляд профессора неуловимо изменился. Татьяна не поняла, что произошло, кроме того, что для него сказанное оказалось чрезвычайно важным.

— Я сделаю то, о чём вы просите, — коротко сказал он.

И исчез.

Татьяна Викторовна вновь осталась одна — среди полупрозрачных инкубаторов с угадываемыми в них очертаниями больших тел, рядом с остановившейся белой лентой, на ощупь оказавшейся бархатистой и тёплой.

«Да что же это такое!» — пробормотала она. Он опять её бросил! Ничего не пояснил! Не оговорил условия сделки! Вот ведь...

Конвейер для сборки живых существ притягивал к себе неимоверно. Рядом с ним можно было ощутить себя Творцом... раз уж судьба не дала ребёнка! Каждый раз, вспоминая об этом, Татьяна испытывала чувство, будто сердце замедляет ход. И горечь, настоящую горечь, подступающую к горлу. Она могла сколько угодно говорить себе, что это генетическая программа, заложенная природой в каждую женщину, с возрастом даёт о себе знать. Что она, Татьяна Викторовна Незванова, живёт неизвестно как, неизвестно где и занимается непонятно чем — и как в такой обстановке выносить, родить и воспитать Человечка? Что её личное будущее неопределённо и туманно, а будущее галактики под угрозой войны, грозящей перерасти в тотальное уничтожение рас... Но сердце не отзывалось на доводы разума! А горечь становилась солёной водой, стекающей по щекам.

Татьяна вздрогнула и решительно направилась к конвейеру. Работа — то, что всегда спасало от тоски, горя и одиночества. Работа до темноты в глазах...

Белая лента свернулась в петлю. Дёрнулась резко, будто чужой безмолвный приказ оказался непривычно силён. Из телепортов одна за другой начали поступать кости. Вспоминая алгоритм действий НикИва и используя собственные знания анатомии ту, Татьяна выкладывала костяк на платформе антроморва. Занятие казалось медитативным, и скоро она ушла в себя, как всегда во время операций. На мгновение даже послышался приглушённый маской голос настоящего профессора, дающего указание любимой ассистентке... А затем она совершенно забыла о времени и о вселенной. Не заметила, что помещение изменилось, будто поменяло перспективу, исказились очертания инкубаторов, и тонким золотистым сиянием засветились находящиеся в них реплики. Сиянием, которое поглощала глянцевая чернота Вечности, выглянувшей из всех углов.

Скелет обретал законченные очертания. Когда платформа активировала силовые поля, и костяк стал полым, Татьяна устало опустила руки. Не этого хотели от неё природа и собственная душа, но она только что сделала первый шаг к бессмертию — ну, какой уж получился.

Шуня, всё это время ползающий по переборкам инкубаторов, изображая тряпку для уборки, неожиданно вернулся и тихо опустился ей на плечо. Татьяна сняла его и поднесла к лицу. Что она могла сказать? Да и надо ли было говорить?

Пожалуй, она не верила в то, что это возможно — но провела указательным пальцем по черепу ту, как это делал НикИв. Контур засветился. Открылась внутричерепная полость в толще теменной кости.

Розовый тамп коснулся ниточками-щупальцами лица хозяйки, на мгновение обернулся вокруг её запястья и опустился в пазуху.

Татьяна закрыла кость и активировала антроморв...

Когда она очнулась, глимма уже затекала в ушные отверстия черепа нового ту. Черепа, в темноте и тесноте которого она замуровала только что одно из самых дорогих существ, подчинившись мощному и нерациональному чувству, ведущему начало из глубин подсознания.

Осознав, что произошло, Татьяна Викторовна закричала. Метнулась к платформе, но была остановлена стальным зажимом чьих-то рук, овившихся вокруг талии.

— Тихо, тихо! — прозвучал голос НикИва. — С ним всё будет в порядке, обещаю. Как только реплика созреет, я заменю его на другого и верну вам. Об этом никто не узнает!

Татьяна развернулась, чтобы заглянуть ему в глаза. И вновь посетило видение страшной маски, пугающее видение, которого она больше не боялась, хотя и не понимала, что оно означает.

Профессор погладил гостью по вздрагивающим плечам, тыльной стороны ладони отёр мокрые щёки.

— Этому невозможно сопротивляться, да? — ободряюще улыбнулся он и повёл её прочь от глиммы, уже полностью скрывшей тело реплики. — Возможности создать новую жизнь. И никакая власть с этим не сравнится!

Татьяну Викторовну до сих пор трясло. Лишь насмешливый голос не позволял ей сорваться в истерику.

— Сейчас я погружу вас в сон, во время которого проведу очищение крови от вируса. А затем верну связь с Лазаретом. Но вы должны обещать мне, что пока не свяжетесь ни с кем, кроме Управляющего Разума, а ему запретите объявлять о том, что нашлись.

Она подняла измученный взгляд на НикИва.

— Почему?