Жрица тугов

- Она занимается этим каждый вечер, - заметил мой приятель. - Не правда ли, красиво? Но ради Бога, не стесняйтесь, милый Гуго. Ваша комната вполне готова; я отнюдь не хочу мешать Вашим занятиям.

Я поймал Джона на слове и оставил его в обществе дяди и Копперторна, возвратившихся к тому времени в столовую. Я поднялся наверх и в течение двух часов прилежно штудировал врачебные узаконения.

Я думал было, что уж больше не увижу в этот день никого из обитателей Данкельтуэйта, но я ошибся. Около десяти часов вечера в дверь моей комнаты просунулась рыжеватая голова дяди Джереми.

- Удобно ли устроились? - спросил он.

- Как нельзя лучше, благодарю Вас.

- Желаю успехов! Главное не падать духом, - своей отрывистой скороговоркой произнёс он. - Покойной ночи.

- Покойной ночи, - ответил я.

- Покойной ночи, - повторил чей-то голос из коридора.

Я выглянул за порог и увидел высокий силуэт секретаря, огромной чёрной тенью скользивший за стариком.

Я вернулся назад и занимался ещё час, а затем лёг спать; но перед тем, чтобы заснуть, ещё долго размышлял о странном доме, жильцом которого я становился с этого дня.

Глава III

На следующий день я встал рано и отправился на лужайку перед домом, где застал мисс Воррендер, собиравшую подснежники для букета к завтраку.

Я подошёл к ней, незамеченный ею, и невольно залюбовался её красотой и гибкостью, с какой она наклонялась, чтобы сорвать цветок. В каждом малейшем её движении была чисто кошачья грация, какой я ранее не видал ещё ни у одной женщины. Я вспомнил слова Терстона о впечатлении, произведённом будто бы ею на секретаря. Теперь я уже не удивлялся этому.

Услыхав мои шаги, она выпрямилась и повернула ко мне своё прелестное смуглое лицо.

- С добрым утром, мисс Воррендер, - начал я. - Вы, кажется, такая же любительница рано вставать, как и я?

- Да. Я всегда встаю рано на рассвете.

- Какая дикая картина! - заметил я, бросая взгляд на огромную площадь равнин. - Я в этих местах чужак не хуже Вас. А как Вы их находите?

- Я не люблю их, - откровенно призналась она. - Даже ненавижу. Холод мрак, бедность красок... Посмотрите-ка (она подняла букет), они называют это цветами! У них даже запаха нет.

- Да, Вы привыкли к более жгучему климату и к тропической растительности.

- О, да я вижу, что мистер Терстон уж рассказывал Вам обо мне, - с улыбкой заметила девушка. - Да, я привыкла любоваться кое-чем получше.

В этот момент между нами легла какая-то тень. Обернувшись назад, я увидел Копперторна. Он с натянутой улыбкой подал мне свою худую белую руку.

- Вы как будто уже научились сами находить дорогу в наших местах, произнес он, переводя глаза с моего лица на лицо мисс Воррендер и обратно. Позвольте предложить Вам эти цветы, мисс.

- Нет, благодарствуйте, - холодно отклонила она. - Я набрала их уже достаточно и пойду в комнаты.

Она быстро прошла мимо него к дому.

Копперторн смотрел ей вслед, сдвинув брови.

- Вы студент-медик, мистер Лоренс, - сказал он, оборачиваясь ко мне и нервно притопывая ногой.

- Совершенно верно.

- О, мы кое-что слышали про вас, студентов-медиков, - повышая голос, с усмешкой продолжал он. - Ваш брат - страшнейший ловелас, не правда ли? Мы слышали, что про вас говорят. С вами положительно трудно тягаться.

- Сэр, - возразил я, - студент-медик обыкновенно бывает и джентльменом.

- Совершенно верно, - сказал он, сразу меняя тон. - Я хотел только пошутить.

Несмотря на это заверение, я не мог не приметить, что за завтраком он не спускал с меня глаз в то время, как говорила мисс Воррендер, тотчас же переводя их на последнюю, как только я произносил слово.

Можно было подумать, что он старается прочесть на наших лицах, что именно мы думаем друг о друге. Он, видимо, был безумно увлечён красавицей-гувернанткой, но, очевидно, без малейшей надежды на взаимность.

Это утро дало нам самое что ни на есть очевидное доказательство беспримерной наивности добрых йоркширцев. Дело в том, что горничная и кухарка, спавшие вместе в одной комнате, были встревожены ночью чем-то, что было принято их суеверными головами за привидение.

После завтрака я сидел в обществе дяди Джереми, так и сыпавшего с помощью своего суфлёра цитатами из разных поэм; в дверь вдруг постучали, и в комнату вошла горничная. За нею следовала кухарка, особа дородная, но трусливая. Входя к нам, они взаимно ободряли друг друга.

Свой рассказ они вели, точно греческий хор, - то есть каждая говорила, покуда хватало дыхания, предоставляя затем слово товарке. Добрая доля их истории осталась мне непонятной в силу дьявольского местного наречия; но самую суть я всё-таки разобрал.

На рассвете кухарка, по её словам, почувствовала, будто кто-то трогает её за лицо. Проснувшись, она увидала около своей кровати какую-то тень, бесшумно выскользнувшую из комнаты. Горничная проснулась от крика кухарки и тоже видела привидение.