Золушка. Жизнь после бала

Пришлось согласиться, хоть и не хотелось.

Занятая своими переживаниями, не сразу догадалась, что происходит в отделе. А происходило нечто. Лизонька с глазами на мокром месте откровенно страдала, испытав на себе все прелести безответной любви. Вера Гавриловна постоянно о чем-то шепталась с Марьей Ивановной, а Любовь Николаевна, как обычно, была занята лишь собой.

А в среду Лизоньку отправили в командировку. И сделано это было так топорно, что я враз поняла, что в командировку она поедет с Зайцевым. Можно было бы ее предупредить, но, если я ошибусь и поедет не он, для нее это выльется в обманутые надежды. И я ничего ей не сказала. Она и сама не дура, наверняка догадается.

В пятницу Лизонька вышла на работу нервная и дерганая, но с нежным румянцем во все щеки. Я испуганно спросила, не заболела ли она.

– Нет, все хорошо! – и она неожиданно мне подмигнула.

Я оторопело на нее посмотрела, но промолчала. Что там у них произошло в командировке? Эта же мысль мучила и всех остальных, но расспросы ничего не дали. Вернее, Лизонька рассказала о проверке, но ничего не сказала о своем общении с Ильей. «Вот ведь скрытная!» – было написано на лицах всех наших коллег.

Вера Гавриловна снова о чем-то пошепталась с Марьей Ивановной, и я поняла, что нужно ждать новых «случайностей». Похоже, они решили подработать сводницами. Впрочем, у них это неплохо получалось. Вот если бы и мне кто-то так помог…

Какое-то время казалось, что у Лизы с Ильей все налаживается, как вдруг все в одночасье рухнуло. Меня в кабинете в это время не было, и Марья Ивановна мне сказала, что Лиза застала Илью целующимся с Любовью Николаевной.

Нет, что Любовь Николаевна дама страстная и без комплексов, это знали все. Но как мог так поступить Зайцев? Это в моей голове просто не укладывалось. Но самое ужасное – после этого Лиза уволилась. Просто не смогла смотреть на Любовь Николаевну. Я ее прекрасно понимала. Я и сама на эту безголовую дамочку смотреть не могла.

До Нового года мы проработали в практически полном молчании. Мы с Марьей Ивановной отвечали Любови Николаевне исключительно по работе, остальные ее обращения, рассказы и извинения встречали полнейшей тишиной. Даже не смотрели в ее сторону.

Мне не только было жаль Лизу, не давала покоя мысль, что я никогда больше не увижу Макса. Я даже несколько раз проходила по эстакаде мимо его дома в наивной надежде посмотреть на него хоть издали, но встречи не случилось.

И это хорошо. Что бы я ему говорила? Что соскучилась? Глупо. И по отношению к Олегу Геннадьевичу непорядочно. По здравом размышлении решила, что все к лучшему. Недаром говорится – с глаз долой – из сердца вон. Пройдет время, и я успокоюсь. Надеюсь, это произойдет быстрее, нежели я состарюсь.

С Олегом Геннадьевичем в это время я встречалась хоть и часто, но чисто формально. Мне казалось, он так же избегает меня, как и я его. Хотя мы снова ездили с ним на лыжах, бывали в театре, в кафе, раз заскочили в ресторан, он больше никаких попыток сблизиться не предпринимал, даже не целовал на прощанье.

Пару раз мы встречали коллег из конторы, оглядывающих нас с нескрываемым интересом. Потом они пытались меня расспрашивать, что я делаю вместе с генеральным, но я благодушно переадресовывала их с подобными вопросиками к нему, и от меня отставали, как от прокаженной.

Перед Новым годом в наш кабинет вошел бледный и расстроенный Илья.

– Мне нужен Лизин телефон, может, у кого есть?

Мы все обрадовано зашумели, листая записные книжки. Меня поразила Любовь Николаевна, напористо проговорившая:

– Давно уже пора по-мужски себя вести! А то что ж это такое? Лиза уходит вся в слезах, а он будто бы и не причем!

Ну и ну! Сама же виновата в их разладе и такое заявляет!..

Номера Лизиных телефонов, домашнего и сотового, нашла Марья Ивановна.

Он попросил и адрес. Я ему его сказала, жалко, что ли? Я несколько раз была у нее в гостях. Махнув рукой в знак благодарности, он умчался, и мы, посмотрев ему вслед, принялись обсуждать, добьется он чего-то или нет. Вернее, обсуждали Марья Ивановна с Любовью Николаевной, а я просто слушала их умозаключения. Ужасно хотелось, чтоб у Лизоньки все наладилось. Пусть хоть кому-то из нас повезет.

На новый год Олег Геннадьевич позвал меня в ресторан. Я отказалась:

– Нет, я всегда встречаю новый год с бабушкой. Так сказать, в кругу семьи. Это же семейный праздник.

Он кивнул.

– Ну хорошо. Обещаю тебе, ты последний Новый год встречаешь в таком составе. И даже проситься к тебе не буду. Но ты помнишь, что в январе мы идем подавать заявление?

Я задохнулась. А я-то надеялась, что он или забыл, или передумал. Вот наивная!

– Я и прикасаться к тебе старался как можно меньше, потому что выдержка на исходе. Я же не железный. Так что учти, как только после каникул начинают работу госучреждения, мы идем в ЗАГС!

Я кивнула, не поняв, угроза это была или предупреждение. Олег Геннадьевич подвез меня к дому, помог выйти из машины, прижал к себе и крепко поцеловал. Потом проводил до квартиры и быстро ушел, едва бабушка начала открывать двери.